Год назад в Заринске проходил мини- фестиваль " Х.. Войне ". Предлагаем вашему вниманию подробный отчет об этом событии из подпольного журнала " ЫБЫЧУНЬ " № 2 .

Всё началось с того, что во время моего очередного приезда в Заринск НЗ меня известила – тут панки концерт решили провести, «х♥й войне» называется. Да-да, именно так. Ну, типа, выпендриться решили. «Плагиат же», - говорю. А, не один ли хрен… Тут и афишу показала. Тебя, говорит, уже вписали, это, дескать, чтоб народу побольше пришло. А там – хочешь, приезжай, не хочешь, дело твоё. Зная родных панков, а они и не на такое способны, я ничуть не обиделся за столь явную профанацию. Там же, в афише, помимо молодых и малоизвестных, присутствовали и барнаульцы Пахец с Насосовым, и новосибирец Санька Дух, и новокузнечанин Рыб, и все они даже не догадывались о столь дивном мероприятии, куда были зачислены для поднятия имиджу заринских разгильдяев.

Концерт выпадал прямо на вербное воскресенье, и мне пришлось (немного поколебавшись) убедить себя, что, несмотря на столь яркое название и текущий Великий пост, дело всё-таки благородное – участие в этой метафизической коалиции. Будучи в Новосибирске, позвонил Духу, не желает ли тот принять участие в антиамериканском концерте. «В антиамериканском – нет, в антивоенном – да», - чётко, по-военному отрапортовал будущий священник. Но, узнав о дате проведения, сослался на занятость и пожелал всего наилучшего.

Сёмыча я нашёл в Барнауле на вечерней праздничной службе в храме Александра Невского. После вечерней поехали к Андрону. Встретив у последнего двух питекантропов, распивающих пиво, были поражены их беспардонным хамством и развязными манерами. Оба были преисполнены чувством собственной значимости, то и дело кого-то подкалывали, грязно ругались и громко ржали над своими же сальными шуточками. Обаятельнейшая Нат, единственная присутствующая женщина, пыталась не вслушиваться в пьяную болтовню освиневших мужланов, но это ей плохо удавалось и она компенсировала моральный ущерб экспроприацией ихнего пива. Мы же с Арсением налегали на принесённое с собой узбекское вино. Разговора не получалось. Один из питекантропов (оказавшийся мужем бывшей жены Юрки Ужаса) разглагольствовал о своих сексуальных подвигах, второй о том, сколько водки «Абсолют» выпил во время поездки в Турцию (под животом болтался мобильный телефон, прозаично намекая на состоятельность хозяина). Как только бухло закончилось, питекантропы засобирались по домам. Мы же, скоротав вечерок за ещё одной бутылочкой портвейна, перешли ко сну. Ночью мне снились кошмары. Менты, погони, разборки, стрельба и… Нат, похожая на ощипанного ангела.

Поутру Арсений уехал за Пахецом, и встретились мы все вместе уже в заринской электричке. В Заринске нас никто не встречал. «Мда…» – почему-то подумал я и повёл всех к НЗ. Вскоре мы увидели первую афишу. Это нас приободрило. Стало быть, всё состоится, решили мы. Настроение улучшилось после того, как мы застали дома проснувшуюся только что НЗ. Но когда мы попытались выяснить хоть что-то о предстоящем концерте, НЗ замахала руками – ничего не знаю и знать не хочу. И не поеду на концерт и вообще, отвяжитесь от меня, Хромой всё затеял, пусть и расхлёбывает. Хромой, молодой заринский панк, чей надрывный хит «Брат-2 сдох» убивает наповал любого провинциального интеллектуала, наверняка и не подозревал о нашем приезде. «Мда…» – опять почему-то подумал я.

Не вдаваясь в подробности нескольких последующих часов, перейду к главному повествованию. Время концерта, название которого не то пугало, не то забавляло заринских обывателей, неумолимо приближалось. Место проведения было выбрано в условиях, когда выбор отсутствовал вообще. Посему придётся сделать маленькое отступление и рассказать о (контр)культурной ситуации в этом пропитанном коксом и химией городке. Сергей Шелемба (по профессии – учитель музыки средней школы) чьей-то мохнатой лапой был поставлен на должность Заведующего Отделом Культуры. После чего были уволены (под разными предлогами) строптивые директора – ДК «Строитель», Детской Музыкальной Школы и кинотеатра «Заря». На их место Шелемба поназначал безвольных наседок, не имеющих ни своего мнения, ни своей воли. Теперь за них всё решал он – всемогущий Шелем-бай. Все финансовые дела отныне были прибраны к его же загребущим рукам. Но тут мы не будем распространяться о его скользкой деятельности в роли Зав. Отделом (как бы) Культуры, так как не переплюнул он ещё Бориса Лопаткина, весёлого афериста, руководившего культурным центром «Досуг», отсидевшего до этого несколько лет за финансовые махинации в местах весьма отдалённых от Заринска. Лопаткин ухитрился обмануть всех. Завод, сбербанк, друзей и даже собственную жену – набрав всевозможных ссуд, кредитов и займов, сбежал в солнечный Казахстан. Кто его поставил на это место, не нам судить, как не судить нам и Шелем-бая, перекрывшего кислород заринским панкам после злополучного фестиваля «Взрослые люди», когда недоучка-администратор вылезла на сцену во время моего выступления и объявила о прекращении концерта. Была справедливо освистана зрителями и лишена мной двух стульев, двух микрофонных стоек и одного огнетушителя (но не работы) в виду поочерёдного разбивания оных о сцену (но не об еённую глупую голову). Хотя панк-фестивали в Заринске продолжали проходить, но размах был уже не тот. Центр Детского Творчества принимал и продолжает принимать панков в тёплые объятия по одной простой причине, что находится вне юрисдикции Шелем-бабая. Но Метафизический Заринский Рокъ-Клуб, являвшийся единственной альтернативой бабайской пропаганде брейк-культуры и американского образа жизни, приказал долго жить, а новое поколение заринских панков и действовать начало по-новому. Открыв на новый 2002 год Клуб Контр Культуры, они провели массу квартирных концертов в Заринске и Барнауле (можно даже вспомнить лихие камлания в панк-клубе имени Вадима Петровича Макашенца), затем пару-тройку раз выступили на официально-кастрированных рок-формейшнах, и вот, первое самостоятельное действо – этакий настоящий х♥й войне.

20 апреля 2003 года в историю заринского панка уже вписано золотыми буквами. Почему? Не терзайтесь вопросом, читайте дальше, как проистекал этот дивный день.

Отзвонили колокола утренней литургии. Православный люд растекался по квартирам с освящёнными вербными веточками. Работяги с утреца похмелялись пивом, дети играли на площадках, не обновлявшихся с эпохи социализма. Американские солдаты продолжали свой нечестивый поход по Ираку во имя Золотого Тельца. Заринские панки вышли на улицы родного города с транспарантом «Х♥Й ВОЙНЕ», с флагами «Анархия – мать порядка», радостно глаголя изумлённым прохожим о том, что война продолжается, а люди спят… Старики выражали солидарность, жебурдяи отворачивались, гопота гоготала и тыкала пальцем. Заринских панков это не смущало. Они делали Дело. Пусть маленькое, но Дело. Они вносили свою посильную лепту в ту область самосознания, куда вели их сердце и совесть, внутреннее чутьё того, что в мире творится узаконенный беспредел, правящие шайки губят народы и страны, да и в их городе навязывают голимое безбожие, пьянство, разврат и наркоманию. И то, что они вышли на улицы города с эпатирующими лозунгами, делает их героями уже только потому, что они оказались единственными, кто не остался в стороне, не свыкся в равнодушном отупении с навязанной мыслью о бессмысленности подобных действий. Браво!

Сорокинский Дом Культуры, где вот-вот должно было начаться мероприятие, стоял на отшибе культурной жизни Заринска. Сорокино, когда-то богатое село, районный центр, после того, как его объединили с рабочим посёлком и назвали городом, лишилось сразу всего. Районного статуса, финансовых вливаний (окромя крох с барского стола) и, прежде всего, культурной жизни. Всё это теперь принадлежало городу Заринску и его ВОРотилам и ВОРотилкам. В Сорокино (официально называемому теперь – северный микрорайон) воцарились ВОРовские законы. Прогуливаться вечером там было небезопасно для приезжих. Вовсю процветали социальные пороки – пьянство, наркомания, проституция. Изредка проходили дискотеки в местном ДК. Союзпечать исправно просвещала молодёжь газетёнками типа «СПИД-инфо» и порнографическими журнальчиками. Вот и вся культура. Перед ДК стоял Ленин. Приземистый, в бандитских клешах, зловещего вида. Олицетворение местной власти. Местные коммунисты ежегодно ко дню рождения возлагали цветы к ногам давно усопшего вождя несостоявшейся мировой революции.

Когда мы зашли в ДК, немного удивились скоплению народа – около сотни человек тусовались тут и там в ожидании встречи с героями дня. Танькин, редактор «ОПАсности», сидела на билетах, а взбудораженная НЗ вовсю раздавала указания. А ведь говорила – не поеду, - тихонько посмеялись мы. «Как народ?» – вопросил я у Танькина. «Сорок три билета продано», - отчиталась та. «Мда», - просто подумал я. Поднимаясь по ступенькам, ведущим по замысловатым коридорам к входу в зал, мы услышали оттуда рёв гитар, сливающихся с вокальными данными непрофессиональных певцов – «Это будет весной, а пока - панки - хой! Это будет весной, а пока punks not dead!» Хе-хе, - перемигнулись мы с Пахецом. Панк-рок, типа. То тут, то там появлялись ушатанные любители спиртных напитков. Настройка подходила к концу. Концерт обещал быть горячим. Директор (сначала я его принял за пьяного сторожа) оказался пожилым человеком, за всю свою жизнь не слышавший, видимо, не только панк, но и рок. Он ходил растерянный, просил, чтобы не было пьяных в зале и вообще, чтобы всё прошло хорошо. Ровно в 16:00 – время начала концерта – к ДК подъезжает бобон, оттуда вылазит женщина в форме майора милиции (издали – вылитая эсесовка), сопровождаемая хорошо упитанными ментами-костоломами. И началось.

Концерт отменяется в виду отсутствия разрешения администрации города. Панки орут, НЗ протестует, директор разводит руками. Костоломы начинают выгонять панков со сцены, из зала, из ДК. Подхожу к эсесовке, прошу показать удостоверение. Действительно, майор МВД, начальник чего-то там. Спрашиваю, а что такое, почему нигде никогда таких разрешений не требовалось. Майор, видя моё спокойное отношение, поясняет: «Нечего было с лозунгами по городу шляться. Указание пришло от Бабушкина, главы администрации города. Не допустить подобного. Мы лишь выполняем свою работу». Директор, напуганный присутствием ментов, тоже начал подгонять орущих панков к выходу. «Да, директор не виноват, менты тоже, Бабушкин – вот причина всей этой провокации», - изрёк я свои мысли вслух. Расстроенные панки массово двинулись к близлежащей автобусной остановке в сопровождении того же бобона (который незадолго до того увёз НЗ в неизвестном направлении постольку, поскольку та взяла на себя ответственность за организацию концерта). Директор закрыл ДК на тяжёлый амбарный замок.

На автобусной остановке была нарисована шестиконечная звезда и под ней странный вопрос – «хули смотришь?». Я погрузился в размышления по поводу эзотерических изысков местных графоманов. Но автобус не шёл, и панки стали обсуждать дальнейшие планы. Наша знакомая девушка Инна предложила пойти к ней и устроить квартирник, но как быть с ограничением всех желающих на него попасть, вставало ещё одним неразрешённым вопросом. Более пьяная часть тусовки звала всех в парк, устроить концерт там. Тут какая-то урла уже пыталась выяснить, кто мы и откуда, панки мы или не панки. Все как-то отмалчивались и делали вид, что ничего не происходит. Тем временем урела подошли ко мне, и один из них, наиболее трезвый (видимо, наиболее культурный) попытался заговорить со мной. Из его пятиминутного монолога я ничего не понял. Он изъяснялся на местном диалекте северного микрорайона и единственное, что мне показалось, его понятия крайне не совпадали с моими, и я был не прав. Наконец я решился ответить грубияну: «Что надо-то?» Надо было ему организовать концерт. Здесь и сейчас. Я заметил ему, что не являюсь организатором, а всего лишь гость на испорченном ментами празднике. И тут он вставил несколько ключевых фраз, которые я понял. Объяснение включило в себя то, что он с пацанами давно ждал этого концерта и хотел послушать мои песни, а посему они все просят пойти в парк, дабы концерт всё же состоялся. Отказ в данном случае расценивается как явное неуважение ко всем сорокинским пацанам. Ну что ж, пойдём… Но, опять же, кто-то двинулся с нами, а кто-то остался на остановке в ожидании автобуса. Никакой организации…

Панки по очереди пытались отговорить меня ходить в парк, дескать, чревато последствиями, но поворачивать назад было не в моих правилах, и я уверенно продолжал шествие. Тут сзади что-то стали кричать. Что? Концерт будет!!! С радостными воплями все двинулись назад в ДК. Кто-то успел уехать на не вовремя подошедшем автобусе. Как выяснилось, какие-то барнаульцы и Итальянцы. Подойдя к ДК, обнаружили замок, ментов и радостную НЗ. Её периодически отводил в сторону какой-то мент, и настроение у неё менялось от безудержно-весёлого до истерически-слёзного в зависимости от того, что он ей говорил. В конце концов, она вытерла слёзы и громко объявила: «Концерт состоится!» В сторонке объяснила мне, что её привезли в отделение, паспорта у неё, конечно, не было, и её задержали на трое суток. Там присутствовал Бабушкин (глава администрации города), Проничев (начальник ГОВД), майор МВД (эсесовка), а так же некий человек в штатском. К слову сказать, Проничев с Бабушкиным вопрошали у НЗ, почему Оптимист, который есть Александр Редут, в афише указан как Оптимист новосибирский. Ну, она им что-то там честно ответила. Так вот, человек в штатском её отвёл в сторонку, успокоил, договорился о последующем свидании, спросил про заринских национал-большевиков и отпустил, обнадёжив – концерт состоится. При этом НЗ стала свидетельницей того, как тот, в штатском (оказавшийся скромным работником заринского ФСБ), распёк всех по полной программе. Потом, когда НЗ уже вернулась, МВДэшники ещё хотели покачать права и показать, кто в городе главный, но, в конце концов, оказалось, что не они. Нашли и директора ДК, и администратора, и звукооператора, и даже гардеробщицу. В общем, весь персонал, разошедшийся по домам, собрали минут за тридцать.

Концерт удивительнейшим образом задержался всего лишь на один час. В начале шестого зрителей запустили в зал, и Танькин объявила о начале концерта. Так как добрая половина потенциальных зрителей разъехалась по домам, в зале было занято несколько передних рядов. В первом ряду красовалась сорокинская урла. Панк-рок начинал набирать обороты. Я готовился к выступлению – вспоминал забытые три аккорда, снимал волнение сибирским бальзамом. Открыл концерт Женя Череп. Пел недолго, его сменили «Детские Игры», те самые, которые «панки хой!». Могу всех и не упомнить, но затем были Саша Храмцов и барнаульская молодая группа «Комната моей печали» (единственные «не панки», но в данном случае это не комплимент). Роль разводящего взял на себя изрядно набравшийся «муж» Жени Тарасюк (бывшего юнкора заринского официоза) по имени Влад. Он поочерёдно разводил с гопотой, с ментами, с администрацией ДК. Периодически подходил ко мне, хлопал по плечу и всячески подбадривал. После того, как на сцене допел свою последнюю песнь некий безымянный барнаулец, подошла и моя очередь.

Танькин объявила группу «Посторонние» (Барнаул – Новосибирск). После того, как Арсений отказался играть на контрабасе в виду недостатка аргументов (аргументом служил всё тот же сибирский бальзам), им было принято решение играть на рояле. Панк-рок. Я начал с «Матушки Сибири». Арсений импровизировал на рояле. Сразу же начались пляски. Народ подпевал. Урла хлопала в ладоши. Запел «Я не умею петь, не умею играть, но я знаю, как жить, знаю, как умирать…». Опять подпевают, но в песне заменил припев, сочинил новый, более актуальный:

«…но это не значит почти ничего, кроме того,

Что я поеду в Багдад, там куплю автомат

И буду убивать американских солдат…»

Где-то ближе к концу туда же вставил куплет Непомнящего:

«Подорви ларёк с американским дерьмом

Зарекламируй кирпичом валютный гастроном

Подорви гранатой их красивый шевроле

Напиши слово «х♥й» на рекламном щите!

Убей янки!»

Между песнями высказал всё, что думал. Поблагодарил ФСБ, НЗ и директора ДК. Сказал и о том, что здесь тоже идёт война, навязывается американизм и всё такое… Когда пел «Где же вы, живые люди?», скачки приобрели массовый характер, на сцену вскарабкался пьянющий Влад и стал требовать, чтобы я перестал петь и дал слово ему. Дал. Слово. Теперь он уполномочил себя от имени администрации ДК утихомирить скачущих панков. По сцене прыгал Макс из «Инсулина». Владом было предложено всем успокоиться и сидеть тихо, по возможности не шуметь. Настроение было испорчено. Я спел «Идёт война» и «Обыкновенные слова», сказал спасибо и ушёл под аплодисменты публики. Потом, кажется, был «Неисчерпаемый Запас» из города Барнаула. Овации. Пахец и Сёмыч (на том же рояле). Пахец, как всегда, был в лирическом настроении:

«На острие пера трактуется погода

Шумит осколком бытия разорванный букварь

С порога и на трассу, до нового порога

И за плечами – двадцать лет, но нам, увы, не жаль…»

За плечами уже все тридцать, но ему по-прежнему, их, увы – не жаль…

Закончил «Тихой атакой» под антиамериканские выкрики сорокинской урлы. Прониклись…

После них вышел «Инсулин», снова начались скачки, и администрация прервала концерт. Инсулиновцы в знак протеста уронили микрофонную стойку вместе с микрофоном и покинули сцену, матерясь и негодуя. Тут на меня налетел молодой панк (панк?) Сёма (не путать с матёрым Сёмычем!), и, радуясь, словно встретил Деда Мороза, начал прыгать и верещать: «Нас всех закроют! Нас всех закроют!» Показывая мне решётку из скрещенных пальцев. Романтик-идеалист, едрён батон. Не отбивали почки, не держали в наручниках, не подсаживали к уголовникам…

Собственно, концерт на этом закончился. Все снова двинули на остановку. Инсулиновцы залезли на остановочный ларёк и попытались водрузить над ним знамя анархии, но их попытка была пресечена работниками милиции, зорко следившими за происходящим. Их повязали, повели к машине. Толпа угрюмо загудела, но идти на рожон никто не решался. «Давайте окружим машину, надо же их выручать», - предложил я. Толпа двинулась с места. Миху отпустили практически сразу, после того, как он принёс извинения хозяину ларька антирусской национальности. А Макса посадили в бобон, вместе с флагом. Мы начали шуметь, требуя освободить музыканта. Его освободили, но тут на меня прямо-таки наехали два каких-то престарелых урела, крутившихся неподалёку. В их глазах я увидел нездоровый звериный блеск и решил, что благоразумнее с ними не связываться. Вскоре начали подходить маршрутки, и мы поехали на вокзал. На вокзале нас уже встречала доблестная милиция. Они проявляли всяческие знаки внимания, требовали не сорить, не шуметь, но, на удивление, никого не забрали. Думаю, они вздохнули, проводив нас восвояси. Мы же вздохнули, что уже всё позади - и менты, и урла, и гостеприимный Заринск, растворивший в себе Пахеца с Арсением, о местонахождении которых нам до сих пор ничего не известно.

А мы поехали домой. Впереди предстояла организация нового концерта, теперь уже на территории Новосибирска и без покровительства ФСБ.

Вот, собственно и вся история.

С.Оптимист. Новосибирск. 21 Апреля 2003 г.