Интервью с Андроном
Разговор Константина Боенко и Кирилла Захарова с Андроном
- …Можно было вина попить. Молоко двенадцать копеек стоило. Пакет молока, булка хлеба… Портвейн стоил два девяносто ноль семь, сухое вино - вообще рубль двадцать. Можно было выпить вина - сразу настроение поднимется, посидеть, потусоваться. По городу пойдёшь, там кого-нибудь встретишь, там… В универы все эти, институты можно было зайти, понимаешь - зашел пописать, кого-нибудь встретил там. Никаких тебе ментов не было на вахте, никто у тебя аусвайс не спрашивал… Всё это так весело происходило.
Вот, а весна 84-го года… Мне семнадцать лет было. Семнадцать лет - представляешь, такой возраст, когда только выходишь в мир большой из детского сада. И вот эта весна… А мы тусовались в "Зодиаке" тогда ("Зодиак" - такой был бар). Он до этого был коктейль-бар, - в смыс-ле, пятёрочку надо было, чтобы туда хотя бы зайти, коктейльчик за три с полтиной взять, ещё какой-нибудь ананасовый для отмазки. Смешно было, как все сидели - так серьёзно, блядь… Коктейли эти… На "никитке" была пивнушка, там тусовались. Ну, там в основном такой упловый народ был. Тогда он не настолько охуевший был, как сейчас народ-то. Хоть урловый, но не настолько. Придёшь в каких-нибудь штанах с заплатками - на тебя посмотрят, конечно, косо, но никто не будет, в натуре, чисто наезжать, права качать, ничего… Ну скажут: "Парень, э, а чо у тебя такие штаны, нахуй, в заплатах?…" - "Да, блядь…" - чего-нибудь наплетёшь им. "О-о, бля!" Такого быдла не было охуевшего, это сейчас…
На "никитке" пивнушка была. Динамовцы, футболисты, нас всех знали, фанатов - мы первые фанаты как раз тогда были. Я сюда приехал в 82-м году, узнал, что тут фанаты есть (человек десять фанатов было). Я с ними познакомился сразу, стусовался. То есть полгодика я похо-дил на стадион сначала так - не решался подойти. Тогда всё было так, издалека - смотрел, ага, осмотрелся, подошёл нерешительно так, познакомился. Так всё было прикольно… Футболисты знали всех фанатов в лицо. Ну, а им тогда было что там - по 23-24 года, они для нас были уже взрослые (нам было по 17 лет, по 18)…
Как-то, помню, в "Зодиак" зашел… А там, короче, его переделали в 84-м году: до этого был коктейль-бар такой для богатеньких, а весной 84-го его закрыли на какое-то время какое-то распоряжение, ментовка там, КГБ - когда кто-то набедокурил в питейных заведениях, их то-гда закрывали и переделывали. Либо вывеску меняли, либо направление в смысле деятельности. И вот это был коктейль-бар такой, почти как ресторан, его закрыли, месяц подержали закрытым, а потом сделали кафе-мороженое. Детский. А там за первыми столиками сидел приблатнённый народ. Тогда не столько охуевших людей было, как сейчас, а очень мало. Всех знали в лицо в Барнауле. Хоть и столько населения, все друг друга как бы в лицо знали. Такой центр города… Остальные все на заводах хуячили. В городе просторно было целыми днями… Ну и вот эти, которые с тёткой-барменшей знакомые чуваки, они всё равно за первыми столиками приходили, и им там втихую наливали что-то выпить там. А мы, молодняк, туда завалилсь - вроде как кафе-мороженое, всё, имеем право, теперь это наше место. А там через дорогу управление какой-то лесной охраны, что-то там… Там лось, памятник лосю. И это называлось "У лося", а сразу за памятником стоит двухэтажный красный дом (там магазин на первом этаже), и раньше там пиво на разлив продавали. Называлось "У лося" - а это три дома до "Зодиака". Мы брали банки трёхлитровые, шли, брали там пару банок пива, приходили в "Зодиак", незаметно их заносили. А там седушки можно было приподнять, туда банку заныкать и сидеть - типа ля-ля, а только тётя уйдёт, раз - приоткрыл, раз - стакан налил и опять спрятал.
- В "кофейнике" так же делали…
-Да в "кофейнике"-то… В "кофейнике" уже похуй было, а здесь всё-таки приличное место, тётки ходили, смотрели на нас. Ну, придём, возьмём соку на двадцать копеек, виноградного, и весь вечер в стакан этот пива наливаем. Так втихую и квасили…
И как раз этой весной 84-го были "Круиз" и "Динамик". Они где-то с разницей недели в две-три, - в смысле, тур у них был. Я ходил вообще на все концерты. Я сходил на "Круиз", по-моему, четыре раза, а на "Динамик" шесть раз. И всё время проходил бесплатно. Для меня это вопрос чести был - пролезть бесплатно.
- То есть они несколько концертов сразу давали?
- Да, несколько дней подряд играли.
- А где играли?
- Во Дворце. Полный Дворец был. Тут же ни хуя не происходило тогда - и ничего себе, событие такое, из Москвы приехали!
- А барнаульские группы тогда ещё не играли?
- Да я не знаю… Ну, Вовка Кислов играл на танцах в горпарке, "Серпантин" у него назывался ансамбль. Мы на горпарк ходили, кстати, из "Зодиака" тусоваться. На танцы, с девчами, все дела. Клёво. Вовку Кислова все знали, уважали - Вова, Вова там, тра-ля-ля… А так забавно было, когда я его в первый раз увидел. Все - Вова Кислов, Вова Кислов… Пришёл смотрю - там чувак такой… А у него же рожа-то совер-шенно не рокерская никакая. Такой МУЖИК, бля!
- Хайера он никогда не носил…
- Не, всегда с короткой причёской. У него рожа, как у мужика такого, работяги! Но он клёвый чувак, в смысле, он нормальный, Вовка, че-ловек. Хороший человек. Он мне говна никогда не делал. Выручал несколько раз. Он не зазнайка, не говнюк. Подумаешь - то ли бы он у станка работал, то ли на сцене он так же по честному хуярит, и всё…
Ну вот. А потом в 85-м году меня в армию забрали. Из армии я в тюрьму загремел. А в тюрьме я бумажки марал - так, от скуки, от одиноче-ства. Но это так, я этому вообще внимания не придаю. А потом я приехал, уже когда освободился, в 88-м году, я устроился на завод рабо-тать. Бабушка меня устроила на шинный. А там - пиздец. Там сдохнуть можно, эти шины катать. Я четыре смены поработал (там двенадца-тичасовые смены), эти огромные шины катал. А я же сроду дохлый такой был. Я их покатал и чувствую, что если ещё покатаю пару смен - я просто упаду и умру. От невозможности такого сильного физического труда. Ну, я бабушке сказал - всё, я больше туда не пойду, ебал я в рот такую работу. Она, конечно сказала - ах ты, мудак, как так можно… Что они могут сказать, взрослые? А я сказал - да это ебануться можно! В зоне так не хуячил, как здесь вы мне предлагаете!
А потом, короче, она наезжала немножко, типа устраивайся на работу. Я бабушку любил, слушался, всё такое… И, короче, с работой-то подвязал, четыре смены отработал, и тут хуяк - рок-фестиваль. "Рок-Периферия" номер два, 88-й год. И я сразу туда. Там я с Макашенцем познакомился - это первый день был. Их было три дня фестивальных, и ещё один день был внеконкурсный перед фестивалем - то ли за день, то ли за два. Там какая-то группа "СПИД" выступала из города Бийска, чуваки какие-то были разрисованы как под "Kiss". Какой-то типа панк пели или хуй знает что. Я не знаю, я тогда в музыке плохо разбирался.
- А ты помнишь, кто ещё вне конкурса выступал?
- Не помню. Что-то вроде три каких-то ансамбля. Я туда пришёл, услышал, что вот, типа… Мы из города каким-то образом пришли. Вадик Макашенец был и была Лера, его жена беременная. Он говорит: "Привет, Андрон!" И я смотрю, - меня вроде как знают, я вернулся в город, а меня ещё помнят - вот, мол, Андрон, Андрон… Я же тогда ещё фанат был, то есть личность такая, популярная. Семнадцать лет, в Москве недавно пожил. Ну, я и ходил, выёбывался влёгкую, со всеми тусовался, знакомился… Пассионарий, да? То есть такая личность, известная, о ком говорят, кто двигает колесо истории…
У нас такая милая тусовочка до армии была. Ребятишки все из центра. Андрюха Шкинат у меня был дружок. Вот с ним я как раз начал рок слушать. В Москве когда жил - я никакой рок не слушал. У меня был один знакомый, Олег Горобец, в моём подъезде жил. Такой немножко придурковатый, на тройки учился…
- А в Москве-то на рок-концерты тогда не ходил?
- Да какие на хуй рок концерты в 79-ом году?! Я и жил-то у чёрта на рогах, в Новогиреево, это окраина Москвы… Никаких концертов. На футбол я ходил в Лужники с пацанами. На футбол, на хоккей. Один раз мама моя пошла с нами. После хоккея вышли, и там кто-то из фана-тов как зарядил: "Что за шум идёт с полей? Там "Спартак" ебёт коней!" И прямо рядом с нами! А мы шли - я, сосед мой Вовка, в одном классе учились, и мама моя. И она, как это услышала, сказала: "Всё, Андрей, ты больше сюда ходить не будешь!" После это мне приходи-лось обманывать маму, - идти на Хоккей и не говорить, что я пошёл в Лужники.
А рок - нет, не слушали. Горобец Олег - вот он слушал "Дюпаплс". У него вся сумка была исписана этими "Дюпаплс". У него магнитофон был, и он слушал эти "Дюпаплс". А я не врубался. Все тогда слушали "Boney M" и "ABBA". Из всех окон играло. Это мне нравилось. "По-лёт на Венеру" там… А потом сюда приехал и сразу познакомился с ребятишками из центра города - фанаты там, вся эта молодёжь, которая по концертам ходила. Тут немного тогда было ещё народу в центре, тусовок этих. Тогда люди привязаны были к своим местам - все в своих райанах, в школах тусовались, в своих норках сидели. А такого смелого, продвинутого пипла было очень немного в городе. И мы тусова-лись: сначала в "Зодиаке", потом перебрались на "Россию", в "кофейник". На концерты всякие ходить стали. "Круиз", "Динамик"… А, да, перед "Круизом" и "Динамиком" приезжали… как же это называется - "Рок-Суперспринт", какой-то ансамбль, не помню, из какого города.
- Это 84-й год?
- Да, 84-й. Из Томска, по-моему, группёха была. Потом ещё приезжал болгарский какой-то ансамбль, "Кукери" назывался. Во Дворце они играли. Тоже летом 84-го. Они даже рок-группой назывались, но какую-то попсню играли. Ещё пара каких-то группёх. Потом из Новоси-бирска один раз приезжали пацаны. Там такой звукооператор есть, Вова Харрисон, из студии в "Пионере", в кинотеатре в Новосибе. Такой с хайером, седой мужик. Ему лет сейчас сорок пять, наверное, пятьдесят уже. А у них тогда эксперименты были… как же ансамбль назы-вался… "Ломбард"! Этим вот проектом Харрисон и занимался.
Вот… А тут мы с дружком шли мимо ДК Шинников на Антона Петрова, и, короче, смотрим - концерт какой-то. Зашли, по лестнице под-нимаемся. Андрюха по року прикалывался уже тогда. Я к нему ходил, мы там "Led Zeppelin", Рода Стюарда, "Iron Maiden" слушали. Я фот-ки увидел у него в первый раз, - постеры чёрно-белые "Sex Pistols". Я охуел. Там такие фотки смешные! Перефотографированные с посте-ров. Журнал такой был, назывался просто "Постер", там картинки такие были на разворотах. А я их не слышал никогда. Я "Sex Pistols" в первый раз услышал году в девяностом. А название это я в первый раз услышал от мамы своей. Представляешь? Я ещё никаким роком не увлекался, в Москве мы жили. А у мамы на работе была куча мужиком, которые любили похохмить, приколоться. И вот мама как-то при-ходит с работы и говорит: "Андрюша, тут приезжает английская рок-группа, называется "Sex Pistols"". Я, говорит, билеты на работе взяла. Это был год 79-й, честное слово! Я помню, удивился: "Как-как называется?" Она говорит: "Sex Pistols". Я удивился. Я понял, даже не зная языка, что "Sex Pistols" - это "сексуальные пистолеты". Я говорю: "Мама, а что это обозначает?" Она говорит: "Сексуальные пистолеты". Я удивился - в 79-м году чтобы группу из Англии с таким названием пустили? И промолчал. А потом уже много лет прошло, я маму спросил, а она говорит: "Я ничего не помню". Видать, кто-то на работе из мужиков прикололся, ей какие-то билеты втюхали и сказали, что "Sex Pistols", а мама не вкупилась и билеты купила. Вот название я в первый раз от мамы услышал - это пиздец!
У мамки на работе была куча всяких приколистов. Она работала в министерстве внешнеэкономических связей, по заграницам иногда езди-ли, по командировкам - там такие были персонажи! У них там, короче, был один мужик, у которого была мечта жизни - купить "Мерседес". И вот он там три года работал за границей (у них там были командировки недлительные - скажем, три месяца, полгода, - а были длитель-ные, на несколько лет). И вот чувак где-то в Финляндии три года работал, три года питался консервами, из СССР привезёнными, всякой хуйнёй - чтобы только бабки не тратить, копил. И накопил, и купил он, короче, себе "Мерседес" к исходу третьего дня. А у них там такие лавочки есть со всякими подлянками. Такие мелкие подлянки продаются - кусочек сахара бросишь, он растает и муха всплывает. Или паке-тики, которые пердят, резиновый кусочек говна, яичница резиновая и всякие такие подъёбки. И, короче, чувак выходит утром - у него под окном "Мерседес", он его только купил, под окном оставил - только выходит, а у него из водительской дверцы торчит краник водопровод-ный. Представляешь, насколько надо иметь чувство юмора, чтобы не простреленную плёнку приклеить на окно, а краник водопроводный к водительской дверце! Это же пиздец! На присоске. Чувака чуть инфаркт не хватил. Вот такие приколисты.
Так вот, мы с Андрюхой зашли на этот концерт в Шинники, где ансамбль этот. Случайно шли по улице, смотрим - вывеска. Зашли, на вто-рой этаж подымаемся, а он идёт по лестнице, Андрюшка, и - хоп! - остановился. А там кто-то в зале колбасит, разминается. "Андрон! Это же "Led Zeppelin"!!!" И бегом в зал. Я - за ним. Забегаем в зал - там этот ансамбль разогревается. Барабанщик разыгрывается и играет пар-тию барабанщика "Led Zeppelin". А у Андрюхи глаза горят, - он охуел, он просто не думал никогда, что увидит такое в Барнауле.
Концерт начался. В зале человек, может быть, шестьдесят было, а может, и сорок. То есть пустой зал. А мы сели на первом ряду. А там чуваки были, ансамбль этот - фирмачи продвинутые. Молодёжь, но они хуячили, колбасили там! Играют рок, все дела. Я ещё не совсем врубался, но смотрел - да, круто. Один чувак там на гитаре играл, потом одной рукой на басу, второй на органе… Андрюха говорит: "Кру-то!" Мы похлопали, как два дурачка сидели на первом ряду. А весь зал сидел в ондатре (кто пришёл, эти тридцать человек, - все сидели в норковых формовках). Тогда весь город одевался в формовки и шарфы эти мохеровые, чтобы чекуха была с надписью "Made in Scotland". Такое убожество - мама дорогая! И вот такой урлы сидело в зале непонимающей - э-э-э… Не знаю, чего они припёрлись. А мы, два дурака на переднем ряду, чего-то там орали…
- Ещё в 80-м году Градский приезжал, ещё даже на Южном выступал…
- Градский? Хуй знает, Градского не помню… Розенбаума я помню в 83-ем.
- На стадионе "Локомотив"?
- Не-ет. Розенбаум был в Химиках. У меня был дружок такой, Коська Лавров, фанат, у него девка была любимая. А он, Коська, меня по-старше был на год, ему уже восемнадцать было, а мне семнадцать, а девушка его была моя ровесница, в десятом классе училась. И вот им приспичило жениться. А её родители как узнали, что они собираются жениться, её дома заперли и никуда не пускали. Мы её выкрали, эту девку, обманным путём, притащили их в загс, они расписались. И вечером как раз пошли на концерт Розенбаума, я помню. На вопросы он там отвечал, записочки эти… Часа два с половиной концерт был. Тогда ещё все - о-о-о, Розенбаум!..
А "Рок-Периферия"… Завод я тогда уже бросил, это был октябрь месяц 88-го года, тепло было. И я встретил Макашенца, а он с Лерой хо-дил. Лера беременная была, а Макашенец только ухо проколол. У него была золотая серьга девчачья - сердечко на крючочке, Лерка ему дала…
- А на "Амальгаму" ты тогда ещё не ходил?
- По-моему, я тогда ещё чалился. Мне рассказывали про всё это. Я "Амальгаму" первый раз увидел на концерте в 88-ом году на "Перифе-рии". Её ждали. Лом на сцену вышел тогда в леопардовой шкуре…
- Ещё фотография сохранилась, на которой Лом сидит, а Шуб ему грим наводит.
- Да, у него хайер начёсанный был… Вот, и у Лома была девушка Ксюша, у них такой секс-роман был эротический. Я эту Ксюшу тогда приметил, ухлёстывал за ней полгода, а потом она первой женой моей стала. До этого она была подружкой Серёги Аполлонова, барабан-щика из "Девятки". Потом у них с Ломом любовь была, а потом я её споймал весной 89-го года. Мы три с половиной года вместе были.
- Кто теме на "Периферии", кроме "Амальгамы", запомнился?
- Да я не знаю! Я тогда в роке-то особо ничего не понимал. Я пришёл туда потусоваться - люди там, молодёжь… Я, такой, в тюрьме отси-дел, гордый… Не урловый (из тюрьмы же обычно урловые люди выходят), а я вышел - сразу ухо проколол, серьгу вставил, тусоваться начал, всё такое… Всякие прикиды шил, старые джинсы, вся фигня.
Вот… Ну, Гнедков там… Я сразу нырнул глубоко - сразу к музыкантам ко всем. Такой продвинутый пипл, шустрый, везде сразу - хоп, хоп, пролез. С Вадиком Климовым познакомился тогда. А тут уже такая очень милая тусовочка была в Барнауле: "Дядя Го" - в смысле, Чики-шев, Илюха, Лёха был Раждаев… Сначала он сам по себе, Лёха, был, потом стал с Чикишевым в "Дяде Го" играть на гитаре. Потом Петька, Вадик Климов, Юрка Эсауленко, Иринка (они только-только вместе жить стали с Иринкой. Иринка тогда у Юрки жила). Клёвая была ту-совка. У Лёшки Раждаева тогда жена Ленка была, они жили у Дома Пионеров. Вадик Климов жил на Малахова в трёхкомнатной квартире на первом этаже. Вот у него мы и тусовались, как обычно. Во время "Рок-Периферии" после второго дня весь этот пипл собрался, и все ебанули к Вадику Климову. Человек нас было пятнадцать-двадцать. Какие-то хиппаны из Москвы были, пар человек, новосибирские хип-паны, тусовка была, Коля был Гнедков, Нюрка была (Нюрыч которая, Янкина подружка). У неё тогда роман был с Гнедковым, причём такой непонятный совершенно: то ли уже законченный, то ли… С Нюркой я познакомился у Климова дома. А потом летом в Москве какой-то концерт был дурацкий, несостоявшийся - разогнали. Металлисты должны были играть, но не состоялось. Не помню уже. Тогда только-только "Коррозия Металла" начинала, о ней никто не знал. Вот она должна была там играть, ещё "E.S.T." начинающий, который тоже никто не знал, "АНЧ" (такой ансамбль был в Москве), ещё кто-то… Мы собрались около ДК, а концерт отменили. И мы пошли бухать. Прошли через Арбат всей этой тусовкой… А тусовка была - пиздец! Смотри: Гурьев Серёга, Берд был, была девушка Алла из журнала "РИО", Лена Резентул (тоже из "РИО"), потом был чувак, Скотт его звали, из города Липецка, у него был ансамбль "Наполеон Бонапарт", он даже вы-ступал один раз на "Сырке" у Кометы. Он был с ирокезом и с напильником без рукоятки в руках. Этот народ, потом Нюрка с чуваком (они потом с ним даже поженились. Какой-то звукооператор из Новосибирска). Оказались мы на этой Смоленке. Собираем бабки на бухло, за-ходим в Смоленку, а там бухла нет, - один коньяк стоит. И всех денег, которых мы насобирали, нам хватает на две бутылки этого коньяка. А народу - человек пятнадцать. И мы, такие, постояли, думаем - что делать, уже вечер, магазины не работают. Давая ёбаный коньяк возь-мём, горло хоть смочим, бля! И только собрались брать коньяк, как кто-то из наших прибегает из соседнего отдела: "Чуваки, блядь, порт-вейн есть!!!" И мы забегаем в этот отдел и берём семь бутылок этого портвейна - по бутылке на два человека. Берём бутылки, переходим дорогу - там какая-то стройка была (сейчас там уже все эти дома высотные стоят красивые, модные), а тогда просто пустырь, стройка, пли-ты навалены. И мы на эти плиты залезли, стали бухать. Солнце, лето, вечер - так заебись! Москва, центр города! С одной стороны Москва-река течёт, там по верху метро идёт - как было клёво! И, короче, сижу я с этой девкой, с Анькой, наверху (а когда все начали пить, бутылки разобрали, и получилось, что там по два, по три человека). Сидим, и я её рассказываю про тусовку, как у нас пиздато в Барнауле, как мы тусовались на "России"… Она говорит: "Так я ж там была". Я говорю: "Когда?" Начинаем выяснять, выясняется, что она на этом флэту была. А я смотрю на неё и ничего понять не могу: она на флэту-то когда была у Климова, она с хайером тогда была, в драных джинсах, в хламиде хипповской, в феньках, в бусах. А тут сидит передо мной чувиха, на ней ровные джинсы, ещё не выпиленные, маечка на бретель-ках обыкновенная и короткая-короткая причёска, совсем мальчишечья. Я на неё смотрю и прямо охуел - я её просто не узнал, она совсем изменилась. "Теперь вспомнил", - говорю. Хорошая девка, здоровская, компанейская…
- Тогда ещё Славгород был, весной 89-го…
- Кстати, со Славгорода моя любовь-то с Ксюхой и началась. Я поехал в Славгород, пришёл на "Россию", а там Ксюха сидит с подружкой. Я смотрю - о, девки заебастые. А выяснилось, что наши только завтра уезжают - половина уехала сегодня, а половина завтра поедет. И вроде как я из дома уже ушёл от бабушки (а раньше как: говоришь: "Я сегодня не приду" - и на два дня.) То есть я как бы объявил, что съё-бываюсь из дома, и возвращаться домой ночевать уже не в жильняк было. А тут девки такие - о-ля-ля! Они говорят: "Мы в институте куль-туры учимся, в общаге живём". О, говорю, заебись, я сегодня поеду с вами. И я поехал с ними в общагу ночевать. Какого-то кента у них там встретили… Соседка с ними жила, она из другого города. В поезде с каким-то кренделем познакомилась. А его поезд на следующий день только был (он куда-то дальше ехал). И она его вписала в общагу. А он в неё влюбился, цветы ей давай дарить, вина купил, анаши какой-то он с собой вёз откуда-то из Азии… И тут мы приехала, анаши накурились, вина попили. И вот у нас с Ксюшей роман получился. А наутро я говорю: "Ну что, чувиха, поехали в Славгород". И забрал её с собой. Куртку на неё надел с завлёпками. А у неё как раз перед этим была любовь с Аполлоном, а потом она недельку потусовалась с Ломом. И мы приезжаем в Славгород, а там Аполлон (в смысле, "Девятка"), все дела. И он руки-то раскрыл - а, моя чувиха. А она чего-то давай от него щемиться, за меня прятаться. Он удивился. Потом у нас с Ксюхой любовь была и всё такое. Мы там жили как взрослые люди…
- На каких ты фестивалях потом тусовался?
- Ну вот. Это была 88-я "Периферия". Мы у Климова отгудели и пришли на последний день. Я там с музыкантами уже тусовался, уже своим там человеком был. И после последнего дня фестиваля мы пошли… Тут такой человечек жил - Олег Глушков на улице Глушкова в малень-кой квартирке, ещё меньше моей. И он к себе пригласил компанию. Был Колян Гнедков, Антон Буданов (на бонгах он играл тогда у Коль-ки), Ирка Бацилла была (такая девка была очкастая, она потом женой Джима стала - знаете, скрипач такой, повесился в Новосибирске - Женя Воронов). Через год Ирка стала его женой, а тогда они ещё знакомы не были. Она у Коляна в ансамбле маракасами гремела. Такая девка, смешная, тусовая. Они там на какие-то гастроли уже ездили как "Идея Фикс", она приехала в город Кемерово. Они приехали на гаст-роли, в гостиницу, и тут чувиха появляется: два сидора жратвы. Я, говорит, вас люблю, я из Новосибирска приехала за вами тусоваться. Здесь вот в одной сумке жратва, во второй - наркотики, мулька, все, бля. Они тут же на утюге мульку сварили, втюхались - тогда все нарко-тики употребляли самодельные и стимуляторы. Вот так она с ними тусовалась, а потом стала на маракасах играть… Олег Ким был из горо-да Красноярска, басист, и были две девчи, тоже из Красноярска приехали тусоваться.
- С "Камасутрой" приехали?
- Не-ет, она все за Гнедковым, эти две девки, приехали. Одну Пепса звали, а вторую я не помню, как звали. Она, короче, Гнедкову после этого сына родила. Они пошли к Глушковы в ванне мыться и мылись там вдвоём часа полтора. А потом расстались навсегда. А через девять месяцев она ему извещение прислала, что у него в Красноярске родился сын. Коля охуел.
- Он его хоть видел?
- Я не знаю. Но чувиха сказала: "Чувак, я не в претензии, нет. Я родила себе сына от тебя, я хотела этого, всё, заебись". И никаких делов. Родители на неё потом давай наезжать - что да кто? А она говорит: "Я мальчика родила - меня любера изнасиловали, а Коля Гнедков - он хороший и добрый, он хочет этого мальчика усыновить". Вот чувиха родителям плела…
Вот, ну и я потусовался там у этого Глушкова. Мы там бухали, курили дня два. Зависали. А потом они уехали. Это 88-й год был. А потом 31 декабря 88-го года Гнедков приехал сюда уже как бы на гастроли. Тут после этой "Периферии" уже взялись откуда ни возьмись эти вот первые кооператоры, частные предприниматели. Какие-то жебурдяи барнаульские. Во-первых, "Ласковый Май" стали возить (я удивился, что это барнаульцы возили, потому что "Дасковый Май" на всю страну гремел, а, оказывается, это барнаульские кренделя их возили). И Коляна зарядили в этот бэнд. Они куда-то в Казахстан приехали, на стадионах выступали. А там пришли тинейджеры тогдашние "Ласко-вый Май" слушать, - а ту выходят пять человек волосатых и начинают гитары настраивать. Те все кричат: "На хуй, на хуй! Давай "Ласко-вый Май", блядь!" А эти выходят и говорят в микрофон: "Чуваки, не орите. Дайте инструмент настроить". А те - опять: "На хуй!" Эти, ко-роче, садятся и говорят - ну что, подождём. Эти дураки орут минут пять, десять, пятнадцать, а потом врубаются, что голяк орать, и затыка-ются все. "Всё? Замолчали? Заебись". Настроили инструмент, поиграли им эти все гнедковские баллады, телеги. Колян же ещё общался с залом, разговаривал… Напрямую разговаривал с залом - стихи, телеги там… И на второй концерт люди приходили уже их послушать. "О, бля, давай, волосатые!"
И, короче, их заряжают 31 декабря на Новый Год - концерт. А я собрался в Новосиб ехать тусоваться. Прихожу к одному знакомому барна-ульскому (он не тусовый человек, он из фанатской футбольной тусовки). Говорю: "Вот, еду в Новосибирск тусоваться, у меня там друзья рок-музыканты, пойду с ними потусуюсь". И жена Олега заходит на кухню. "О, Андрюша, а тут твой друг приезжает в Барнаул, Коля Гнед-ков". Я говорю: "Как так?!" Она мне газете протягивает, а там написано - "Идея Фикс", Николай Гнедков, гастроли, 31 декабря. А я к тому времени устроился через знакомых работать на котельный завод - у Климова как раз дома я познакомился с одним чуваком, он, типа, ту-рист. И слово за слово - вот, говорю, без работы, бабка наезжает. Да у меня, говорит, дружок Политех закончил, работает мастером на Ко-тельном заводе. Давай, я с ним поговорю, он тебя возьмёт. И он меня взял слесарем. Там ни хуя делать не надо. Меня оформили по хоро-шему разряду, я зарплату получал. Там надо было сидеть восемь часов в слесарке. За всю смену надо было каких-нибудь пару жеезяк отне-сти из одного цеха в другой, и всё. Такая работка… Я там всю зиму отработал полгода, но потом мне это остопиздело - настолько всё это было нудно. Заёбывало так жизнь прожигать - сидишь, как мудак, в этой грязной слесарке… И тут я на Новый Год взял отпуск, думал - поеду в Новосибирск тусоваться. А тут, оказывается, Колян приезжает. И мы ему тут устроили встречу. Тут девчи такие здоровские были - Скляра и Мара. Они в Швейцарии сейчас живут, за швейцарцев замуж вышли. Они тогда по горам лазили, с туристами тусовались - а тут приехали два швейцарца зимой, и некому их было в горы везти. И эти туристы девок выцепили - свозите, мол, этих двух уродов в горы. И девки институт бросили на неделю и повезли этих двух швейцарцев в горы. И так они там заебато потусовались, что швейцарцы в них влю-бились навсегда, и потом они поженились, и они их забрали с собой. У меня вон визитка есть одной девчи, я её встречал года три назад. Светка Маракасова. Швейцаркой стала - пиздец! На машине сюда приехала. Маме машину подарила, десять баксов мне дала... Я сидел вообще на подсосе, жрать нечего было. Светку встречаю. Она вся такая красивая… Расцеловались, трали-вали… Я, говорит, швейцарка. Я говорю: "А тут - залупа! Делать нехуй и жрать нечего! Я просто голоден". Она говорит: "А ты пива хочешь?" - "Ни хуя себе! Конечно, хо-чу!" - "А ты "Балтики" хочешь или "Барнаульского"?" Я говорю: "Барнаульского". Она говорит: "Давай, я тебе лучше "Балтики"". А "Барна-ульское" тогда десять рублей стоило. "Давай, говорит, я тебе лучше "Балтики" за двадцать рублей возьму" - "Возьми мне тогда, Света, за двадцать рублей две кружки "Барнаульского"". Она что-то трали-вали, а я говорю: "Слушай, мать, мне тут как-то со жратвой никак. В этом городе себя найти не могу, мне здесь ни денег, ни ебаться". Она настолько растрогалась, утащила меня за свою машину, спрятала: "Только никому не говори!" И мне десятку зелёную сунула. На, говорит, прости, больше ничем помочь не могу. Десятка-то тогда нормально было. Разменял, за квартиру заплатил, жратвы на два месяца купил…
И, короче, с этими девчами я договорился - типа того, что давай Гнедкова встречать. А они ещё с одной девчей договорились - как бы не у них тусоваться, а у ихней подружки. И Гнедков приезжает с ансамблем. Они, короче, должны были 31-го и 1-го два концерта играть. И мы бегаем, их встречаем (они в филармонии должны были играть). Я между гостиницей "Барнаул" и филармонией ношусь. Вот, блядь, три часа вечера, четыре, пять, шесть… У них в шесть концерт - их нет ни в гостинице, ни в филармонии. Их все ждут, а их нету. И вот - пол-седьмого, - и они, красавцы, появляются. Я их тут их с распростёртыми объятиями возле гостиницы встречаю - ждём и любим, что за хуй-ня? Они говорят: "Короче, чувак, мы тут прособирались, ни на какие автобусы не успели, взяли тачку, договорились, что когда приедем, расплатится чувак". За Черепаново заехали, и у них мост передний полетел на машине. А они в таких курточках на ветру на холодном… Полчаса. А потом водила остановил автобус рейсовый, сказал - чуваки, простите, я вас подкузьмил, всё такое, вот вам двадцать пять руб-лей, как бы неустойка. Договорился с шофёром, посадил их, и они на автобусе сюда приехали. Опоздали, конечно, никакого концерта не было. 1-го они играли на концерте. А тут мы их собрали и пошли к одной девче - я не знаю, где она сейчас. Ленка Данилова, она одно время была Колбашеву правой рукой. Потом куда-то уехала - в Ленинград, что ли… И мы у этой Ленки Новый Год встречали. Стол, девки, жрат-ва, бухло, все дела… А ночью созвонились с Чикишевым, а Чикишева тогда поили какие-то тинейджеры, какие-то милые девушки семна-дцатилетние. Чикишева сроду какие-то девочки малолетние любили. И тут Чикеша поили эти маленькие девочки, у которых родителей дома не было и у которых полный дом жратвы, бухла. Двухкомнатная квартира где-то на 50 лет СССР, на Сулиме… И вот мы с ними со-звонились, и от лётного училища мы вышли на Ленинский. А народ гуляет! Мы поймали автобус (тогда-то это было ого-го - автобус пой-мали в новогоднюю ночь!). Загрузились туда все человек десять от Ленки и поехали на Сулиму. Приезжаем туда - а там тоже полный дом - Чикишев и компания. Девочки, стол, жратва. Ирка Эйсиха там была. Такая охуительная она была - пиздец! Такая юбка короткая, трусы закрывает, капрон, такой начёс, белая рубашка… Галстук на шее, розовый бант, вот такой начёс и вот такие шпильки на ногах! Шоу было - пиздец! Приезжаем, а там Ирка - опа! "Вася!" Она Гнедкова почему-то весь вечер звала Васей. Сразу бросилась ему на руки: "Носи меня, Вася!" А потом наступила этой шпилькой ему на ногу. Гнедков тогда тусовался, у него сроду носки грязные были, стоячие, - и она насту-пила ему этой шпилькой прямо между пальцев и прорвала ему огромную дырку в носке.
Здорово было. Бухали, тусовались… А когда Гнедков был где-нибудь на тусовке, постоянно что-то пели. Все музыканты сразу инструмен-ты хватали, все сразу играть начинали. Клёво так было…
На следующий день был концерт в филармонии, а потом десять дней было зависалово в гостинице "Барнаул". Там эти жебурдяи сняли два номера - один большой, двухкомнатный полулюкс, а другой, напротив него - однокомнатный, маленький. И вот в этих двух номерах мы и зависали неделю, или даже полторы. Утром все просыпаются, по домам расходится, а часам к пяти-шести начинает пипл стягиваться туда, в номер. Кто как может, прорывается через вахту. К кому Колян выходит - типа, это к нам гости, кто ещё как-то… Каких-то девок приводи-ли. Музыканты были - Петька Каменных, Илюха был… Илюхе тогда семнадцать лет было, ещё молоденький был. На флейте играл. На басу он потом играть начал. Бас вообще я ему в руки дал, между прочим. С "Тюбиками" первый концерт. У на сне было басиста, я Илюху по-просил поиграть. Я, говорит, никогда на басу не играл. Я говорю: "Ты заебал! Ты музыкант - всё, освоишь аппликатуру за две репетиции". И Илюха в первый раз на басу играл у Тюбиков, на концерте в Политехе. А потом - смотри, каким басистом стал!
Вот, Илюха был со флейточкой, Петька со скрипкой, Колян с гитарой. Заебись было! Постоянно что-то играли. Так охуительно бы-ло…Антоха Буданов как раз брата Лёвку туда притащил на тусовку…
- Лёвка сейчас сидит?
- Ты чо? Он вышел, отсидел шесть лет… А Антоха… По-моему, позапрошлым летом он заходил ко мне в последний раз. Но у меня опять был такой тёмный период, что не было ни жратвы, ни хуя… Лампочки не было: меленькая лампочка на кухне горела. И ходить было неку-да, я дома сидел, совершенный пиздец. И Антоха приезжает. Заходит ко мне в одиннадцать вечера. А он у Славки Калиницкого был. Зна-ешь, на клавишах играет - толстенький, еврейчик такой. Его мама - зуботехник. И при бабках. Славка сроду ни хуя не делает, постоянно жрёт до хуя, - деньги водятся. А Антон Буданов… Я не знаю, как он к нему попал, но мама Славина очень Антона полюбила. В этом доме, говорит она, никто не жрёт, а ты, Антон, настоящий мужчина - ты умеешь есть. Тебя угощать вкусно. И вот Тоха туда жрать ходил. И вот он от Калиницкого приходит, приносит водки четок и целую сумку жратвы - какие-то сардельки, ещё что-то… А у меня газа даже не было, у меня плитка стояла, и свет слабый горел. Он говорит: "Ты что тут?" - "Да, блядь, Антоха, я тут не знаю, что делать, мне податься некуда, у меня ни хуя нету, я на каком-то издыхании на последнем!" Мы этих сосисок наварили с кашей перловой, ёбнули водки… Антоха: "Ебал я так жить, как ты живёшь! Я хочу действия, а ты тут…" А у меня такой пост был затяжной, - я от всего ушёл и постился. А Антоха - я, гово-рит, действия желаю!… И в без пяти двенадцать ночи он от меня убежал, и с тех пор я его не видел.
- Он в Германии, по ходу…
- Нет, он уже вернулся, когда это всё было. Он мне рассказал, как он туда съездил. Он приехал, "Папа Карло" приехали к нему в 97-м го-ду… Они съездили в Германию, потусовались, им там шибко понравилось. Они разосрались там с Максом Мещеряковым. Антоха должен был с ними ехать, а у Макса Мещерякова тут точка репетиционная была перед тем, как в Германию ехать. И они Антохе говорят: "Антоха, старик, мы тут вроде как нашли себе барабанщика. Тут и с точкой, и вообще нам удобнее, чем ты будешь из Новосибирска к нам мотаться". Антоха приехал эстафету передал Максу и уехал. И они с Максом уехали в Германию. А там разосрались. Приезжают оттуда на следующий год к Антохе в Новосибирск. Привезли ему кокаина, всей хуйни… "Антоха, там не жизнь, а малина, ты нам нужен, мы с Максом разосра-лись, типа того, что бабки, документы оформлять. Едем с нами!" Антоха продаёт квартиру (ему от бабки квартира досталась в Новосибир-ске)…
- А отец-то у него в Барнауле?
- Нет. Николай Иванович, царство ему небесное… Художник такой был в Барнауле, Николай Буданов. Вот это Антохин отец.
Начал тусоваться каким-то образом. Я не помню, как. Они в универе тогда репетировали, у них каморочка была с эту кухню. И мы туда пришли… А, да, тогда концерт сделали сборный в Политехе, и мы вроде как туда вписались и решили репетировать. Это Антоха на себе всю эту хуйню поволок. Если бы не Антоха, я хуй бы когда отважился на всё это. Это была осень 90-го, после рок-фестиваля. Октябрь, что ли. Там ещё "Дубовая Роща" играла в первый раз. Помню, "Весёлый Роджер" был, Шао был (они одну песню только спели на этом концер-те)… И вот я там "Хуярьте слушать Лозу" и спел. Пять песен мы спели.
- А каким составом?
- Буданов за барабанами сидел, за установкой, я песни пел, Максимка Куклин (был такой человечек в группе "Папа Карло", который вздёр-нулся) играл на гитаре, Илюха Усатюк играл бас, и ещё был Лёвка, брат Антохи по Николаю Иванычу. Лёвка Мазуров. Его Антоха прита-щил. Брательнику, говорит, делать нечего, он сидит дома… Вот он у нас и…
- Что делал?
- На гитаре, вроде как, играл, но потом выяснилось, что она у него неподключенная была. Он вроде там с гитарой танцевал тоже на сцене, как будто выёбывался. А вообще, если всё послушать, там только Антоха играл и Максимка на гитаре. А Илюха тогда путём на басу играть не умел. Не освоил инструмент - две репетиции и всё, на сцену. Две репетиции у нас было. Во всей записи этот бас очень интересно звучит в том смысле, что Илюха тогда в это не вкупился. А сейчас тачку себе купил, вваливает джаз на ней… Так он даже и не помнит, что это я его к басу приучил. Да, говорит, я всю жизнь на басу играю… Я помню, Илюха ещё говорит: "У меня штанов нету, на сцену выйти". Ну, я ему из кирзы сшил чёрные штаны. И он в них на сцену-то и выполз.
Весь концерт - такая хуйня была! Смотреть не на что. Ксюха, девка моя, говорила потом: "Там только на тебя и можно было посмотреть. А всё остальное - такая хуйня!". "Весёлый Роджер", ещё что-то. Все выползли, никто ещё играть путём не умеет… А у меня хоть было что сказать, смешные тексты были.
- А второе выступление - это уже в "Авроре"?
- Ой, блядь, я не помню. Может даже, второе на Южном было.
- Нет, Южный позже был, в 91-м году. Это точно.
- Ну, может быть… А в "Авроре"… Ну, я реш Кирилл Захаров