У нас друзей много. Среди них -Таня Ежова, бывшая киевлянка, а сегодня жительница Штатов.Татьяна прекрасно ориентируется в музыке, и мы с радостью предоставим ей авторство на нашем сайте. Представляем вам переводной материал из американского журнала "PUNK ", интервью с вокалистом группы NEW YORK DOLLS Дэвидом Йохансеном, взятое в то "золотое" время. Перевод- Таня Ежова.

ПАНКИ ПОТУСОВАЛИСЬ С ПЕЧАЛЬНО ИЗВЕСТНЫМ ДЭВИДОМ ЙОХАНСЕНОМ, БЫВШИМ СЛАБАКОМ-ВОКАЛИСТОМ НЬЮ-ЙОРК ДОЛЛЗ!

Одной из лучших рок-н-ролльных групп в истории непопулярной музыки, даже учитывая губную помаду, были Нью Йорк Доллз. Вы не могли не заметить Кукол – особенно если вы склонны бросаться овощами в подобную клубничку.
Я никогда по ним не скучал. В принципе, я и сейчас по ним не скучаю.
Нет, мне действительно во многом нравились Куклы. Если вы никогда не слышали Кукол или, что более вероятно, просто забыли, кто это такие, то поясняю: Куклы были классической панк-группой. Хотя они так и не достигли вершины своего потенциала, потенциально они самовыразились на том знаменитом концерте в нью-йоркском "Little Hippodrome", а также два их альбома классически (зачеркнуто) хороши.

Во всяком случае, мы засели в одной позорной комнатке за сценой в клубе Max’s Kansas City – классном месте с дурной славой, тусовочном месте для рок-н-ролльщиков – и выпивали (как всегда), а также трепались часами. Все было как всегда.

Дэвид: А я только вот пришел после массажа и чувствую себя сейчас намного лучше.

Легс: Ты ходил на массаж в салон?

Дэвид: Нет, у меня есть подруга, которая занимается массажем. (Обращаясь к официантке) Могу я получить, э-э, сухой мартини с оливкой?

Официантка: Со льдом или без?

Дэвид: Без.

Легс: Могу я заказать еще один “Schlitz”?

Джон: Я очень рад интервьюировать тебя. Ты оказал большое влияние на многие нью-йоркские группы!

Дэвид: Они думают, что если я могу так делать, то и любой другой сможет так сделать, правда?

Джон: Правда! Это, собственно, о чем это все. Невзирая на, правда?

Дэвид: Ага! Именно. Это именно, э-э, наша наиболее современная форма искусства.

Легс: Какие другие формы искусства ты ценишь?

Дэвид: О, почти все. Жизнь. Я наслаждаюсь почти всем. Я не брюзга – почти все время.

Джон: Как ты хочешь умереть?

Дэвид: В старости.

Джон: Как ты хочешь, чтобы тебя похоронили?

Дэвид: О, я не знаю. Я пока не определился с этим. Я не хотел бы быть забальзамированным, наверное. Но, опять же, на самом деле мне все равно.

Легс: А что они делают, когда бальзамируют тебя?

Дэвид: Они возьмут, э-э, и порежут тебе артерии – они вскроют их здесь и здесь (показывает). И ниже шеи, и на щиколотках, и сзади коленей, и под подмышками. Затем они вставят тебе трубку в шею, накачают эти материалом – формальдегидом, и всяким другим дерьмом забьют твое тело, и выпустят всю твою кровь из артерий в такую типа глиняную кастрюлю.

Легс: А зачем они так делают?

Дэвид: Чтобы сохранить твое тело.

Легс: Значит, любой может прийти и посмотреть на него?

Дэвид: Ага. Также это делается при помощи личинок и тому подобного.

Джон: Ты был когда-нибудь хиппи?

Дэвид: Не более, чем я есть сейчас. Буржуазный хиппи, я считаю.

Джон: Сколько тебе лет?

Дэвид: Двадцать два.

Джон: Да ладно!

Дэвид: Ага!

Легс: Тебе двадцать два?

Дэвид: Угу, совсем недавно исполнилось.

Легс: Правда, что ли? Ты вообще-то ведешь себя по-взрослому!

Дэвид: О, да! Я классный парень!

Джон: Ты пишешь что-то помимо музыки?

Дэвид: Угу, я пишу много. Я пишу каждый день. Я пишу поэмы, я пишу стихи, я пишу рассказы и прочее. Мне нравится писать. Ричард Хелл собирался как-то опубликовать кое-какие мои материалы, но я не знаю, что произошло. Также я рисую! Я рисую типа что портреты людей, которых я знаю, и ставлю их на этих портретах в ситуации, в которых я хотел бы их видеть.

Легс: Как в мультфильме?

Дэвид: Ага, я типа что мультипликатор!

Джон: Ты ходил в институт искусств или куда-то еще?

Дэвид: Я изучал искусства, угу, но не в школе искусств. Я посещал Лигу Студентов Отделения Гуманитарных Наук. Я учился, э-э, рисовать портреты, как писать их маслом. Я изучал, э-э, рисование, и я изучал графику, и что-то типа того. Поэтому я рисовал много.

Джон: Я разговаривал со многими рок-персонажами, и они не знают, как выразить себя вне своей деятельности. Ты знаешь, они не могут сформулировать себя вне рока. Вот как ты делаешь. Ты был хорошим учеником в школе?

Дэвид: Неа. Я был ужасным в школе. Меня исключили из старших классов.

Легс: Меня тоже!

Джон: Почему тебя исключили из старших классов?

Дэвид: За идиотизм. Хотя нет. Фактически, э-э, у меня был учитель-мужчина, который реально на меня запал, и он метелил меня каждый день. Это было как будто он вымещал на мне свое раздражение. Действительно, прикинь, так происходило, а это была как бы католическая школа. А парень этот был типа, я не знаю, как называется это,когда ты собираешься стать священником, но пока еще не священник? Это называется новичок или что-то типа этого? В общем, он считал себя святым парнем на полпути, таким полусвятым парнем, и он бил меня каждый день! И, э-э, это были занятия по французскому, и этот парень видел меня ежедневно. Затем, когда приблизился конец семестра и у нас начались экзамены и прочее, я действительно, я действительно...

Официантка: Это ваш «Хейникен»? О! Я прошу прощения!

Дэвид: Я действительно проел себе плешь и все такое, чтобы сдать! А он все равно завалил меня с 69.

Джон: 69??!

Дэвид: Ага, что означает, что я только прошел курс. В общем, я продолжал сомневаться во всем, а он только продолжал меня бить, пока в один прекрасный день я не дал ему по яйцам. И весь класс сошел с ума!! Все начали выбрасывать свои учебники в окно. А потом пришел классный руководитель, оттащил меня и затем вышвырнул.

Джон: Что ты делал после этого?

Дэвид: Пришел на Манхэттен. Потом мы образовали группу. Я болтался так пару месяцев, по-моему.

Легс: Считаешь ли ты, что опыт Кукол оплачен сполна?

Дэвид: Я уверен, если бы я начал быть очень успешным, то все говорили бы, что сделанное мной оплачено сполна, врубаешься? Но, э-э, для меня это было только тем, чем можно было заниматься в то время, понимаешь? Я думаю, все касающееся Кукол заключалось в том, что нам было, что сказать, и мы сказали это.

Джон: И тебе больше нравится то, что ты делаешь сейчас?

Дэвид: Ну да, мне нравится, ага, потому что я собираюсь записать великолепную пластинку! Это другое путешествие, и оно более по мне сейчас. Врубатесь, о чем я? Раньше у меня особо не было ответственности, потому что мы были типа что демократичной группой, понимаете? Когда каждый решал, что мы будем делать, и что переходило в финальное микширование альбома, понимаете? Каждый вставил туда свои пять копеек. Именно поэтому этот альбом получился таким, какой он есть. Но многие, прикиньте, не понимают этого. Эти альбомы, я полагаю, когда-нибудь станут действительно важными. Для полного представления того, чем был рок семидесятых, независимо ни от чего, понимаете?

Легс: Похоже, что успех меняет людей в любом случае. Многие из них начинают как бы чувствовать свою силу.

Дэвид: Такое случается, да. Но такого не происходило с нашей группой. Конечно, была борьба за лидерство и прочее, но мы решали это на демократичном уровне. И вы можете спросить любого. Вы можете спросить Джерри об этом. Я не думаю, что у кого-то из нас остались тяжелые чувства по поводу этого. У меня, во всяком случае, нет.

Легс: Когда я впервые увидел обложку Кукол в губной помаде, я был старшеклассником и, если быть честным, то я подумал тогда: «Ну что это за компания пидорасов?". Имидж тогда для меня много значил.

Дэвид: В общем, то, как мы тогда выглядели, была всего лишь наша идея, как поп-группа должна выглядеть. Только поэтому мы полностью переоделись, сели вместе, и нас сфотографировали. И я рад, что мы сделали это. На мой взгляд, это было важно. Мы действительно хотели заявить: «Вот так мы чувствуем рок-н-ролл», понимаете? Мы действительно верили в то, что мы максимально являемся рок-н-ролльной группой.

Роберта: А не кажется ли тебе, что многие и дальше будут так же реагировать на эту обложку?

Дэвид: Ты имеешь в виду, реагировать так же глупо? Ха! Ха! Ха! Я не думаю, что люди были такими глупыми, какими я считал их тогда. Полагаю, что они были такими же, как и я. В смысле, я был очень молодым в то время. В смысле, я никогда не находился в ситуации, которая имела какое-то отношение к сексуальной паранойе. Я никогда не завязывался с этим, потому что если ты странный, то тебя вые..т. Вероятно, именно поэтому я не странный! Если бы я всегда думал: «О, это ужасно!», то затем, наверное, я бы перешел к мыслям: «О, вау! Это для меня!», врубаешься? В смысле, я рос в обстановке, где артистическая часть твоей натуры делала что-то подобное.

Официантка: Делаю обход. Что вы пьете, мартини?

Роберта: Впервые я вас увидела в клубе «82», когда вы были переодетые...

Дэвид: О, мы полностью переоделись в женскую одежду в ту ночь. Но это произошло потому, что мы играли в «82».

Роберта: Я знаю, я поняла это позже, но... Ха! Ха!

Дэвид: В смысле, «82» был клубом для переодеваний настолько, насколько я и предполагал, поэтому я предложил: «Давайте сыграем переодетыми в женскую одежду!» И все начали: «Нет! Нет! Давайте не будем этого делать!» А я сказал: «Тогда я не буду играть этот концерт, если мы не переоденемся». Я это всем сказал.

Роберта: Но я помню, что вы действительно все были переодетыми в эту ночь. Прикинь, увидеть тот сарафан без бретелек и парик... Я подумала: Так, значит, все были правы насчет этих ребят.

Дэвид: Это было единственный раз, когда мы полностью переоделись в женскую одежду.

Роберта: Музыканты группы Майами выступали в костюмах и в губной помаде.

Дэвид: Ага! Мы вынудили их надеть костюмы! Мы вынудили их сделать это!

Джон: Майами?

Дэвд: Мы вынудили их надеть строгие костюмы. Но, как по мне, то требовалось добавить «а где здесь переодетая группа?» Ладно. Это место, где мы собираемся сыграть переодетыми в женскую одежду. И все подключились, кроме Артура и, по-моему, Сила. Нет! Нет! Артур – да! О, блин! Давайте влезем в платье!! Но все остальные начали: «Нет, ты никогда не заставишь меня надеть женское платье». И я сказал: «Послушайте, либо мы все надеваем платья, либо я не выступаю». Потому что это было такое место. В смысле, давайте-сделаем-это! Все так давно хотели, чтобы мы это сделали, так давайте, бл..ь, наконец-то сделаем это! Я всегда хотел выступить переодетым в женскую одежду. И все потом говорили, что у нас было выступление в переодетом виде, но для меня это было не так! В смысле, мы буквально достали нашу одежду из мусорника! В смысле, мы пошли по округе и нашли одежду. Я имею в виду, когда я надел это платье с блестками и все остальное в клубе «82». Я думал, что это было замечательно! Это было, нах.., фантастически! В смысле, Джерри в большом платье в горошек!

Роберта: Я помню – твое платье было незастегнуто сзади, и ты из него вываливался.

Дэвид: Нет! Оно лопнуло!

Роберта: В мотоциклетной куртке...

Дэвид: Оно лопнуло! У меня сперва все было по фигуре! Но затем я прошелся как-то так, и оно лопнуло! Это произошло на сцене, когда оно лопнуло. Все носки из моих сисек, прикиньте, повываливались. Это было глупо, врубаетесь?
Мы взяли наше название из-за кукол Барби и Кена. Оно было чем-то таким, что вы могли перевести во что угодно. В то, чем бы вы хотели, чтобы оно было! Это была идея – куклы предполагались быть таким названием, которое вы не могли бы объяснить, потому что оно было тем, чем вы хотели бы, чтобы оно было.

Легс: Каковы твои ближайшие планы?

Дэвид: Я собираюсь записывать пластинку!

Легс: О, правда? Ого! Это интригует!

Дэвид: Ага.

Джон: А на каком лейбле?

Дэвид: Пока не могу вам сказать. Но это хороший лейбл. Один из самых известных.

Легс: Ты сам сочинил все песни для этого альбома?

Дэвид: Ага, все. Это будет оригинальная работа.

Джон: Ты собираешься записываться как Дэвид Йохансен?

Дэвид: Думаю, что да. Невзирая ни на что, у меня по-прежнему есть группа.

Легс: Ты собираешься писать ее название на афишах?

Дэвид: Хмм? Что ты имеешь в виду?

Легс: Дэвид Йохансен и Нью-Йорк Доллз.

Дэвид: Я не думаю, что это будет называться «и Нью-Йорк Доллз».

Джон: Не надо Доллз.

Дэвид: Я так не думаю. Может быть. Я еще не решил. Тем не менее, Сил собирается помочь мне записать пластинку.

Джон: Какую музыку ты слушаешь?

Дэвид: Я не слушаю ничьи пластинки. Я слушаю странные пластинки.

Джон: Какие? R.Crumb?

Дэвид: У меня есть пластинка R.Crumb!

Джон: Да? А какая?

Дэвид: Э-э, “Ducks Yas Yas”. Но это не самая моя любимая группа или типа того. Но мне нравится эта пластинка. Мне ее дал мой друг. Многие считают меня хиппи. Потому что мне он нравится. Я считаю, что он очень забавный.

Джон: Как Ино?

Дэвид: Ино? Я его слушаю. На самом деле я пошел в “Island Records”, купил все пластинки Ино и все их прослушал. Моя подружка терпеть его не может. А на мой взгляд, “Tiger Mountain” действительно хороший альбом. Я считаю, что альбом в целом – это как целая история! Некоторые его темы я бы хотел сам сочинить. Я еще не послушал полностью “Warm Jets”, потому что мой проигрыватель – это вертушка, включенная в усилитель, через который я предпочитаю слушать музыку. Парень из “Island Records” сказал мне, что он пока не сломан, но он будет работать, если его не выключать. Потому что он действительно серьезный, врубаетесь?
Панк-рок. На самом деле я не знаю, что это такое. Мы, определенно, были панк-роком! Я думаю, тогда, когда мы начали в Mercer Arts Center. Мы считали себя, бл..ь, замечательными, и идите нах.й, если вам это не нравится, врубаетесь? И здесь это еб...е шоу, и нах.й это, и нах.й то, и нах.й нах.й, нах.й, нах.й вас. Я думаю, это определенно был панк-рок. Это не был глиттер-рок.
О, я не хотел бы говорить, что все мне завидуют. Но когда кто-то говорит: «О, ты, бл..ь, делай это, и ты, бл..ь, делай то, а то я не могу понять вообще ничего!» Это не так, как будто я куда-то намеренно хожу, чтобы что-то выиграть. Опа или ага – вы понимаете, о чем я говорю? По-журналистски.

Джон: Правильно!

Дэвид: Получить критическое признание. Я считаю, это ваш недостаток, – и я вам помогаю, не правда ли?

Джон: Правда! Ты помогаешь!

Дэвид: Угу. Это то, что я стараюсь делать. Я стараюсь не хвастаться. Но я считаю, что вы недостаточно беспокоитесь насчет этого. А это действительно поставлено на кон.

Джон: Я знаю! Те, кто к нам приходят и говорят: «Эй!! Напишите про нас историю!!» О таких мы никогда не пишем истории