4 октября в краевой филармонии выступит Юрий Наумов. Музыкант и поэт, один из интереснейших представителей Русского Рока. В середине восьмидесятых, когда нормальные концерты сделать было практически невозможно, Наумов наряду с Майком, Цоем, Башлачёвым, Крематорием стал завсегдатаем так называемых квартирников. С приходом Перестройки Юрий Наумов не стал петь на стадионах, напротив - музыкант предпочёл уединённую жизнь за пределами России и уже более двадцати лет проживает в Нью-Йорке. Как и двадцать пять лет назад, Наумов продолжает выступать в одиночестве, его творчество вызывает интерес в Америке,Европе,Израиле и, конечно же, России. Музыкант охотно согласился в преддверии своих сибирских концертов ответить на вопросы нашего сайта.

Вопрос: Данный тур приурочен к 25 летию выхода альбома "Перекати-Поля". Вы как-то его выделяете из других альбомов?

Ответ:Пожалуй, да. Это наиболее нервный и интенсивный из моих альбомов. Вдобавок, градус автобиографичности в этой работе чувствительно выше.

Вопрос: Сейчас вы предпочитаете работать в американских или русских студиях?

Ответ:Я предпочитаю работать в своей домашней студии в Нью-Йорке. Она довольно спартанская, но располагает необходимым минимумом технологической оснащенности и комфорта. Я бы её не променял ни на какую другую, даже супернавороченную. Пространство намолено, в ней хорошо работается.

Вопрос: Ваше творчество направлено только на русскоязычного слушателя? Посещают ли американцы ваши концерты?

Ответ:За годы выступлений в разных странах мира перед разными аудиториями я убедился в том, что значительная часть моей музыки с легкостью преодолевает языковой барьер. Люди в Голландии, в Штатах остро, до слёз чувствовали мою музыку. Конечно, язык даёт дополнительный канал связи, но это может работать как в плюс, так и в минус. Слушатели, для которых русский язык родной, невольно переводят стрелки своего внимания на содержимое текстов, зачастую в ущерб восприятия музыки. К счастью, есть и те, кто может воспринимая текстовый смысл, всецело оставаться в звуковом и энерегетическом потоках, и это – самая волшебная аудитория.

Вопрос: Были ли у вас желания и попытки играть в США с группой?

Ответ:У меня было несколько импровизированных репетиций с барабанщиками и басистами – больше по приколу, как экспромт. Но для серьезных звуковых исканий я предпочитаю уединение.

Вопрос: Назовите трёх западных гитаристов и российских, лучших на ваш взгляд.

Ответ:Я не склонен составлять хит-парады и раздавать призовые места. На разных этапах жизни разные люди привносили импульсы, вызвавшие резонанс в моём сердце. И у меня есть чувство благодарности к ним, без малейшего желания ранжировать.

Вопрос: Как вы сейчас относитесь к русскому року и общаетесь с БГ,Кинчевым?

Ответ:К русскому року я отношусь «по умолчанию» – я его неотьемлемая часть. С точки зрения социальных связей с «коллегами по цеху» - нет, не общаюсь. Такие вещи естественны в юности, в ученичестве... Все мы уже взрослые люди, каждый давно идёт своим путём...

Вопрос: Скоро вы примете участие в Янкином дне в Новосибирске. Вы были знакомы с ней? И ваша оценка так называемого "сибпанка"(Летов, Янка, Путти, Неумоев)?

Ответ:Я не был знаком с Яной и познакомился с её творчеством уже после её ухода, по записям. С «сибирским панком» по большому счёту я разминулся. Дело в том, что Новосибирск моей юности (конец 70-х – начало 80-х) – это город хард-рока, город в котором наиболее сильно вибрировали Led Zeppelin, Deep Purple, Nazareth... Я покинул Новосибирск в декабре 1984 года. И по времени совпало, что мой отезд наложился на завершение целой музыкальной главы. Как я понимаю, к 1986 году Новосибирск трансформировался в панк-мекку, но к этому времени я был «перекати-полем» между Питером и Москвой...

Касательно оценок "сибпанка"... Понятно, что речь идет об одарённых людях, честных, горьких, со здравым смыслом и чувством юмора. Иные строфы могли стать мантрой – как великолепная строчка у «Путти»: «я знаю дозу, я вижу связи...». Вместе с этим, сама музыка претерпела изменения в сторону упрощения, ей стала отводиться более утилитарная, «фоновая» роль... Как бы там ни было, сибирский панк возник, как ответ на запрос эпохи и если по прошествии четверти века новое поколение слушает эти записи и находит в них что-то созвучное для себя, то - в своих лучших произведениях – это искусство выдержало проверку временем.

Вопрос: Один из первых музыкантов, с которым вы стали играть,был Дмитрий Селиванов. Какую музыку вы тогда исполняли? Было ли совместное творчество?

Ответ: Мы были школьниками, играющими на танцах. Селиванову было 14, мне 16. Обыкновенный кавер-бэнд, каких были сотни в ту пору. По окончании школы мы спорадически общались, у нас были точки соприкосновения, но музыкального диалога не было: различий было больше, чем сходства.

Вопрос: Юрий, были ли вы вообще когда-либо в Барнауле и слышали нашу группу Дядя Го? Если да,то как впечатления?

Ответ: Группу Дядя Го, кажется, слышал однажды. Не вспомню, живьём или в записи, но впечатление оставили хорошее. Честный, вдумчивый посыл...

В Барнауле, равно как и в Бийске, пару раз бывал проездом в отрочестве –отец с коллегами ездил на Катунь ловить хариуса и меня взяли за компанию.

В принципе, с Алтаем у меня связано одно событие огромной важности. В августе 1976 я был с родителями в горном санатории Чемал, мне было в ту пору 14 лет. И там и тогда, на пианино, что стояло в главном корпусе, я сочинил свою первую музыку. Это была психоделическая композиция. Очень простая, но она в себе уже тогда содержала основные элементы того звукового пространства, которое мне предстояло проявить через 10-13 лет... Таким образом, можно сказать, что рождение меня, как композитора, состоялось на Алтае.

Вопросы задавал Кирилл Захаров, 26.08.2013, он-лайн