Почти Авторизованная хроника горно-алтайской рок-н-ролльщины (1994-2002), написанная Валерой Ефименко

1994

Глава I

Наглой зимы наглый мороз

Нагло кусает студента за нос

Наглый автобус в долю момента

Двери закрыл перед носом студента

М. Сорокин

Все началось 28 ноября 1993 года, на пьянке по поводу Дня рождения Зины. Когда все были уже укушамшись, сама собой всплыла идея – «Парни, давайте соберем свою группу!..» Парни, естественно, сказали «Давайте..» Подобные идеи у нас возникали на каждой подобной встрече. Но, обычно, на идеях все и заканчивалось. В этот же раз среди нас оказался один трезвый шаратник. Стоит даже упомянуть его полное имя. Это Сухов Жора Падлович (a.k.a. Суханов Гоша).

Так вот, Сухов в этот момент дружил и, поэтому, не пил и всё запомнил. И в один прекрасный день (точнее вечер) он пришёл ко мне в контору, где я тогда работал ночным сторожем и сказал: «Я все обдумал». Далее излагался широкомасштабный долговременный проект по раскручиванию группы «Stепень Приsutstviя»:

- Меня народ знает, Макса тем более, в общем, всё будет здорово!

Кстати о названии «Stепень Приsutstviя». Тем летом мы ездили на раскопки в Уймень и прихватили с собой туда книжицу с какой-то уфологической классификацией разнообразных пришельцев. Одной из характеристик, по которым их там классифицировали и была пресловутая степень присутствия (например – Гидроцефал свинокрылый, степень присутствия - 003). Так и приросло..

4 декабря. Этот день вошел в историю как «День создания группы». После учебы мы вчетвером – Макс, Шев, Сухов и я – зашли в контору, попели песен. В качестве основной стилистики решили остановиться на Новой Волне – неоромантика в духе Кино и Наутилус Помпилиус. Я тогда показал свою если не первую, то вторую в жизни песню «Детство». Сорокин сказал своё веское: «Ну, смысл есть».. Вечером того же дня уже втроём, без Макса, мы собрались опять же в конторе, чтобы отметить это дело. Сухов с Шевом принесли свои гитары, моя и так болталась здесь же и в три гитары мы принялись играть всё, что умели сыграть на тот момент. После памятного Зининого Дня рождения у нас с Шевом в сейфе стояла бутылка «аццкого» пойла – смесь водки, спирта «McCormick» и ликера «Kiwi». Не выливать же добро – решили добить. У нас с Гошей это получалось лучше, у Шева – похуже.. Но в целом вечер удался.

После этого стали собираться в конторе почти каждый день. Уходили с лекций, семинаров и играли. Играли три своих вещи – «Зима I», «Зима II», «Детство» и всеми любимый «Мусорный ветер» Кремаtория. Собственно, эта песня тогда ходила в наших кругах под кучей разных названий : «Ветренный мусор», «Мусорный север», «Северный ветер», «Северный мусор», «Дым над мусором» и т.д. Когда её исполняли на публику, Гоша обычно говорил, что песня посвящается нашему другу Шеву, а Шев в этот момент закуривал (дым над мусором)..

Писать песни пытались все. Сидели на лекциях и рифмовали разнообразные слова в различнейших вариантах. Однажды таким образом Сухов написал текст «Театр». Вечером в конторе спели его под два аккорда, получилось прикольно, решили – пусть живет («..ну, смысл есть»). Если Суховские или мои песни дорабатывали все вместе, то Макс в этой области пыхтел совершенно автономно, периодически показывая уже практически готовые номера с расписанными партиями. Так у нас появилась, например, песня «Асфальт». В общем, потихоньку подбивался репертуар.

29 декабря у меня случился День рождения. К нему мы решили приурочить первый публичный показ наших экзерсисов. Готовиться начали заранее. Всем друзьям были розданы открытки с приглашением. На истфаковской ёлке 27 декабря мы с Гошей перепели весь свой песенный багаж – от «Зимы» до «Всё идет по плану». Этакая генеральная репетиция..

Итак – дебют..На импровизированную сцену в конторе мы вышли в клетчатых рубахах, пионерских галстуках и с пионерским барабаном. Вначале прозвучала концептуальная композиция «Полет медиатора» - бздынь, и медиатор вылетает из-промежду струн Суховской гитары. Всё..

Сыграли почти без лажи (почти – потому что на «Театре» я забыл пару строчек). Гоша сгрыз два медиатора, Шев дымил над мусором, мы с Сорокиным голосили на всю контору. Всем нашим друзьям все очень понравилось, все были довольны.

Назавтра после дня рождения на наши больные головы свалился зачет по истории права. Естественно, что мы его не сдали – мы туда просто не пошли. А пошли мы в этот день в «Алтайторг», чтобы купить шампанского. Мелочиться не стали и взяли коробку «Golden Russian». На Новый год собрались (опять же) в конторе. С Максом приехал его давнишний друг – Женек Кабыжаков. Женек до армии играл с Максом в гитарки, что-то понимал в нотах и снимал каспаряновские соло с записей Кино. Естественно, ему тут же предложили присоединиться к SП.

У Женьки в деревне, куда он собирался после Нового года съездить, был синтезатор «Юность», на котором он и согласился поиграть с нами. Новая Волна из просто визуальной концепции на глазах стала превращаться во что-то более конкретно озвученное. Женек (или Жак), оказался правильным человеком и с ним по очереди мы на двух гитарах играли всю новогоднюю ночь до 4 часов утра.

Началась сессия и времени на совместное музицирование стало меньше. Сорокин опять застрял в своем Кызыл-Озеке и мы с Гонзой недели полторы были предоставлены сами себе. Написали рождественскую колыбельную, еще какую-то песню – мрачный пост-панк «Стань птицей», которую долго репетировали, но так никому никогда и не сыграли, что-то пытались записывать на полураздолбленный магнитофончик «Легенда-404». После рождественских праздников Сорокин все-таки появился. Он тоже писал какие-то песни, которые мы тут же и записали все на ту же «Легенду-404». Подобные записи раздразнили наше воображение и мы стали подумывать о какой-то более масштабной фиксации наших песен на пленку. В этом деле нам решил поспособствовать Славик Попов. У него была кассетная дека «Маяк», которую он и предложил нам в качестве студийного магнитофона : «Ласковый Май свой первый альбом тоже на «Маяк» писали..» Параллель, конечно, корявая, но предложение мы запомнили.

К 6 февраля нарисовались более-менее подходящие условия – Сорокин развязался с танцевальными гастролями в Кызыл-Озекском ДК, с которым он ездил по окрестным деревням в качестве барда-исполнителя, а мы с Шевом укупили по двенадцатиструнной гитаре. 5 февраля город справлял вечер встреч выпускников и мы тоже не остались в стороне от этого праздника жизни после школы. С нашими друзьями в контору проник паренек-альпинист, который нас буквально закатал своими альпинистскими куплетами, требованиями написать ему все наши песни «с аккордами» и рассказами о своих туристических похождениях. Выгнали мы с Максом его лишь часа в 2 ночи.

Настало утро. По очереди стали появляться наши остальные шаратники. Наконец, все в сборе. Гитары настроены, магнитофон накручен. Хапнув по стакану рисовой водки «Окей» приступили к записи. В начале решили собезьянничать вступление «Золотого диска» группы Мухомор и Славка мужественным, насколько возможно, голосом произнес : «Товарищи. Дамы и господа. Сэры, лорды, пэры и прочие джентльмены. Это альбом новой группы Stепень Приsutstviя – отцов Новой Волны в Горно-Алтайске. В своих песнях ребята поют о девушках, о природе, о любви к своей великой стране. Stепень Приsutstviя», - по-русски, затем по-английски.. Далее всё вживую через один микрофон: «Детство», «Зима», «Театр» нон-стоп. Затем небольшой перекур, во время которого Гоша напел свою новую песню «Тридцать лет спустя». Затем снова «Окей» и дальше. Правда довольно скоро песни кончились и вот вместо недописанного куплета в песне «Stепень Приsutstviя» зазвучали слова: «Дамы и господа. Вы прослушали новый альбом группы Stепень Приsutstviя, который называется «Зима». На этом мы прощаемся с вами. Всего доброго. До новых встреч». Запись была окончена. И сразу же стали строиться планы о новой записи, через неделю. Попёрло..

Глава II

Я поставлю свечу когда все ещё спят в Вавилоне

Я поставлю свечу когда все.. чем я лучше других..

П. Малков

13 февраля всё прогрессивное человечество 322-й группы справляло канун Дня Св. Валентина, который всё прочее (непрогрессивное) человечество собиралось праздновать 14 февраля. Нашему справлянию предшествовал ряд процедур, которые мы с Гошкой успешно провернули в течении двух дней. В числе этих мероприятий были следующие: закупка коньяка, вечерняя рюмка чая у мамки Таньки, сдача пустых бутылок, которых в конторе накопилось штук сорок, покупка подарков и уговаривание Лены Ведерниковой, которая не хотела идти на нашу вечеринку. Со всем этим мы справились – даже с угу-, нет угавареньеваньем Лены..

Теперь о самом мероприятии. Все началось довольно цивильно – свечи, рюмки, вилки.. Потом все как-то опустилось, косяки обгорели, крыльцо обрыгалось, Гонза упился, а напротив нашей и соседской конторы появились новые отпечатки. И телефон сломался. Точнее два телефона. Их мы чинили назавтра.

В Майме ежегодно к 23-му февраля проводился конкурс чего-то обо что-то. В этом году на нем планировали засветиться и мы. 15 февраля мы первый раз приехали в Майму. Приехали мы туда вчетвером – Мазя, Гонза, Жак и я. Наши друзья и шаратники в это время участвовали во Всероссийской забастовке ВУЗов. Мы же в Майме решали – что будем играть, как будем играть и все такое. Гошенька наконец-то дорвался до электричества. Ему так понравилось, что вечером в конторе он акустичку и в руки брать не хотел, кричал, что это всё какая-то лажа и вообще у него без электричества творческий кризис..

На следующий день в институте нам сказали, что теперь мы будем учиться со второй смены в главном корпусе, так как в нашем на две недели отключат тепло. Время до обеда мы решили не тратить попусту, а поехать в Майму, порепетировать.

Играли втроем – Женька учился как раз с первой смены. Вместо барабанщика нам предложили поиграть под драм-бокс «Roland». Пели в микрофоны, даже к моей двенадцатиструнке приставили стойку с микрофоном, короче кайф полный.

Суббота. Вытащили аппарат на сцену, погромыхали в зале – блин, как все классно. Пора было ехать в контору, на Yesterday по поводу Максова деньваренья. Поймали мотор и понеслись в Кызыл-Озек за хавкой. Еле успели к 17-00. Нам просто чертовски везло в этот день.

Вечером Максу подарили стильную «степенную» форму – синюю клетчатую рубашку и фиолетовую водолазку. Очень хотелось напиться в этот чудный день. И, как говорится в одном тосте, наши желания совпали с нашими возможностями. Утром мы допили остатки Валентиновского коньяка и помчались в Майму, навстречу своему первому большому выходу в люди.

В Майме на разъезде нам встретились Батя с Аркашей – ребята из параллельной группы с нашего курса. Заняв у них тыщщу рублей, мы укупили бутылку водки (всё-таки был День рождения Маззи) и направились в РДК.

В РДК как раз репетировала Маленькая Банановая Рыба. С Патти мы жили в одном доме, но об их творчестве я узнал лишь за полгода до этого, когда мне попалась кассетка с альбомом «Лунный пейзаж». Мне всё это тогда жутко понравилось. Однако было непонятно, за что их называли панками. Вот и сейчас на сцене звучало что-то Doorsообразное, да и внешний вид – тертые джинсы, мешковатые свитера, длинные волосы – хиппанская коммуна, короче.

Краткие воспоминания о прогрмме конкурса:

1. Колян «Шнурок» Емельянов

2. Stепень Приsutstviя

3. Акустический Десерт

4. Маленькая Банановая Рыба

5-7. Тут были ещё какие-то люди, пели какие-то дембельско-туристические опусы, какие-то песни Розенбома и прочую чушь..

8. Финал: Stепень Приsutstviя и Акустический десерт

Вот, короче, примерно так всё и было, плюс море водки, пьяный Хвост с парой «телохранителей» за кулисами и полупустой зал. В итоге – первое место «Акустический десерт», второе – Шнурок, а третье – мы.. Рыбе дали поощрительный приз. Вечером в конторе обмывался наш первый большой «выход в свет». Скандальная хроника – как всегда..

На конкурсе нам подарили пластинки и журнал «Рок-кор». Гошка взял себе «Иисус Христос-Суперзвезда», я – «Rare Beatles», Сорокин – Джексона, а Женьке достался «Рок-кор», так как проигрывателя у него всё равно не было. В принципе, у Гошки его тоже не было и свой «приз» он ходил слушать ко мне.

На следующей неделе мы съездили в Майму, чтобы записать конкурс на кассету. При появлении в РДК мы поняли, что чертовски «популярны» здесь – все нам улыбались, смеялись, жали руки.. После прослушивания пленки всё стало ясно - концерт был дрянь, ёлочка – лажа. И так получилось, что эта запись осталась едва ли не единственным подтверждением существования нашего проекта. Ну, хоть так..

Глава III

Я хочу всем рассказать

Я хочу всем доказать

Что весна пришла опять..

М. Сорокин

На Горно-Алтайск неотвратимо наступала весна. Снег начал чернеть, таять, растекаться мутными лужами по тротуарам и из-под него стали появляться продукты человеческой жизнедеятельности – окурки, бутылки, бумажки и т.п.

С первого марта в конторе произошла смена караула – я уволился, а Гошка устроился туда ночевать. Что было дальше уже почти не воспроизводимо в подробностях. Фактом остается лишь то, что у Сухова за всю весну было всего два или три трезвых дежурства.

В марте я дважды ездил к Максу в Кызыл-Озек. Мы ходили к Жаку и репетировали у него – бас+гитара+клавиши.. Макс с Жаком дописали пару недоделанных песен – Исповедь и Степень Присутствия, которые теперь можно исполнять и не обламываться.

Моя одноклассница Марина Ракина (та самая, что пристроила нас сторожами в контору), свела нас с Олегом Николаевичем Павловым – руководителем театра-студии «Чародей», который как раз присматривал какой-нибудь коллектив для совместных выступлений на летних площадках. Мы встретились, поговорили и ОН сказал, что если мы впишемся в формат их мероприятий, то под это дело можно будет выделить нам кое-какие деньги на аппаратуру.

С 6-го апреля мы начали подготовку к первому Горно-Алтайскому рок-фестивалю «Рок за согласие» – собрали у меня дома все имеющиеся в наличии гитары, позвали Валеру Никифорова, который учился с нами на одном курсе и владел навыками игры на разных музыкальных инструментах и начали играть каждый день по два-три часа подряд. И ЧТО, СУКА, ХАРАКТЕРНО – Сухов всё это время болел с похмелья. Поэтому соло, которое Сорокин придумал для него в новой песне «Весна», он начал учить за день до фестиваля.

Итак, фестиваль.. С 9 ч. утра 9 апреля и до самого вечера нас не покидало ощущение дурдома на прогулке – несколько симпатичного и до предела тупого. Один из спонсоров – Обозостроительный завод выделил для украшения сцены кучу тележных колёс. Так за этим мероприятием и приклеилось погоняло «Рок за колёса». На сцене стояла масса электронного барахла, но играть было не на чем. Пылилось пять(!) комплектов аппаратуры, но звук в зале отсутствовал как класс.. Лажа полная. Зато приехали панки из Барнаула – их пригласила Рыба.

Валера Никифоров, которого мы позвали как потенциального барабанщика, в итоге сказал, что всё это фигня и «..я с вами лучше на гитарке поиграю». Пришлось опять обращаться к ребятам из майминского РДК на предмет «поиграть с драм-машиной». Они, помня наш февральский дебют, конечно же, не стали нам отказывать и предоставили все имевшиеся у них инструменты – Лид-Стар, двенадцатиструнку, бас и клавиши. Я попросил гитару у парней из Норд-Оста – те тоже не обломали. Короче, с миру по нитке.. В итоге так и повелось, но об этом позже.

Первыми, по результатам жеребьевки, играл Арчин, потом МБР, Пепилотта (a.k.a. Детектор Лажи), майминцы, пристегнувшие к себе Акустический Десерт и обозвавшие это новообразование Заговор, Норд-Ост, мы и группа Реггей из Турочака. Выступления групп перемежались выступлениями рок-бардов, из которых понравились Саша Тонин, к тому моменту пол года как ушедший из Рыбы и сейчас наставлявший на путь истинный Детектор Лажи, подспудно поигрывая душевные блюзы и Саша Трифонов, виртуозный музыкант и любитель мрачного пост-панка, представивший свой «перпендикулярный» взгляд на рок-н-ролл. Мы сыграли все вроде бы без особо заметной лажи. Правда на первой песне «Детство» моргнул свет и Андрей Рассказов, который юзал драм-бокс не сразу подстроился по новой в ритм, но потом, вроде всё было ровно.

В то время, пока мы болтались в фойе, к нам подошла девушка-журналистка из «Звезды Алтая» и попробовала взять интервью. Ну, мы с Гонзой и проехались ей по ушам известными рок-н-ролльными штампами, что, мол, на концерты мы ходим только на свои, потому что нельзя не ходить и вообще рок-н-ролл слишком туп и глуп, чтобы его слушать – достаточно того, что мы его играем..

Пока жюри совещалось, на сцену вывалились барнаульцы – Завещание Белого Индейца, Тихая Обида и Странное Место. Грязно, сыро, весело.. Настоящий сибирский панк. Потом всех выперли на сцену и огласили весь список потерпевших. Нам, в итоге, вручили «Гремми» фестиваля – ксилофон от фирмы «Санд», здоровенная хреновина в черном кофре. Тоже неплохо..

Глава IV

Музыка консервных банок

Танцы пьяных фонарей..

А. Набутов

Одним из ключевых моментов нашей жизни были пластинки. В середине апреля я попал в Н-ск. Возле магазина «Аккорд» парни спросили: «Пластинки посмотришь?» Я посмотрел. Парни получили 60000 рублей, а я пять фирменных пластинок – Beatles, Rolling Stones, Status Quo и The Three. Войдя внутрь магазина на оставшиеся 18000 рублей я прикупил четыре пластинки ленинградских групп – Аквариум, ДДТ, Зоопарк и Телевизор. Всё. Деньги кончились. Мама была в шоке. Я, а позже и шаратники – в восторге.

В один из дней ОН изъявил желание нас послушать. Как раз перед этим мы выкупили на его деньги в экономическом техникуме старенькую электрогитару и синтезатор Vermona и потому предложили Павлову зайти к нам вечерком в контору. Правда ОН не пришел, но зато вечером в 23-00 по «Планете-Сервис» началась трансляция первой части фестиваля. Сидели, глядели, ржали.. Назавтра показали вторую часть. О! О-о!! О-о-о!!! Рок-звезды локального масштаба, «группа из Государственного Университета с очень крутым названием..» Господи, какой дурак придумал всё это снимать!! Я до сих пор не могу без содрогания смотреть эту запись. Оказалось, что лажают все, кроме Жака. Правда, наутро выяснилось, что всем, кто смотрел, очень понравилось. В том числе и Павлову. Невероятно. Но факт..

5 мая мы с Максом поехали в Майму – надо было как-то поблагодарить парней за фестиваль. В РДК мы встретили Андрюху Рассказова и Лёху Хо, который в шляпе и играет на сопелке. Он оказался настоящим хиппи, слушал Doors, Pink Floyd и Калинов Мост. Сам он был из Люберец (да-да), а сюда попал по распределению после института и работал в аэропорту.

Андрюха показал нам их новую Yamahу. Супер-штука, вундер-вафля. На ней есть всякие разные спецэффекты – хлопки, кваканье, гавканье, рев машин, стук копыт и прочее ржанье. Короче, скоро коньяк кончился, начался обед и мы пошли на речку, где наша встреча продолжилась – распитие спиртных напитков, играние на гитаре, купание в реке Майма.. Окончание мероприятия оказалось несколько смазанным – сперва на жарком майском солнышке нас изрядно развезло, а потом пришла Андрюхина Ольга и разогнала нас с бережка.

16 мая мы встретились с Павловым и ОН спросил нас: «Клетчатые рубахи – это униформа или от бедности?» Мы гордо ответили, что это образ жизни (т.е. униформа от бедности).. Ну да ладно, зато ОН подписал с нами договор о «взаимном сотрупничестве» - мы обязуемся по их просьбе помогать им в их мероприятиях, а они организуют нам, по мере возможности аппарат, инструменты, гастроли и ещё кучу разных ништяков, плюс не лезут в творческий процесс.

18 мая – прекрасный солнечный день, время пить пиво. По дороге из 17-го гастронома нам повстречались собратья по рок-н-роллу – Саша Тонин и Сережа Федотов. Они отходили после вчерашнего концерта, который проходил ночью в актовом зале универа и куда мы не попали по разным метафизическим причинам. От них мы узнали, что на 28-е мая назначен новый, вполне себе официальный концерт в там же – Первая университетская рок-тусовка.

Главным лозунгом этого мероприятия стал «Без пива – лажа!» Поэтому всё произошедшее на мероприятии было вполне закономерно. Собрались четыре группы - Stепень Приsutstviя, Детектор Лажи, Комплекс Неполноценности (это, кстати, был их первый концерт) и распавшаяся, но экстренно реанимированная по этому поводу Маленькая Банановая Рыба. Также выступали и авторы-исполнители – Патти, Саша Тонин, Виталик Ремович, Серега Солохов со сломанной рукой и наш Макс, а также Ванька с Олегом, которые Акустический Десерт. Аппарат и инструменты собирали отовсюду, откуда могли – какой-то усилок был у нас в конторе, колонки вручную притащили с Физмата, где жил Комплекс и т.д. Кстати, Комплекс тогда являлись обладателями уникального инструмента – самодельной гитары. Девайс был просто феерический и вызывал море эмоций у всех, кто его видел – гриф от банальной советской аккустики, звукосниматель, разъемы под шнур и, главное – корпус из некрашеной доски какой-то абстрактной формы, из которой можно было вытаскивать сучок!!

Зрителей в зале и музыкантов за кулисами было примерно поровну и никто особо не напрягался по поводу свободного хождения за сцену и обратно в зрительный зал всех, кто ни попадя.. После концерта телекомпания «Планета-Сервис» взяла у нас (т.е. рок-музыкантов города) интервью. Мы, в общем, не очень-то и застеснялись такого к себе внимания и, поэтому, не вся общественность города Горно-Алтайска осталась нами довольна.

После концерта творческий процесс приостановился и началось бесперерывное питьё пива и портвейна. Не закончилось оно и с началом у нас сессии.. С 1 июня свою «службу» в конторе начал Макс. По вечерам в конторе стала собираться принципиально другая тусовка – битники и панки (музыканты и иже с ними). Наши друзья-одногруппники сразу стали воротить от нас нос: «Фу, с панкотой связались. Фу..» Но нас в тот момент это уже не останавливало, так как, по сути эти самые панки и битники (включая нас) стали первыми горно-алтайскими «нефорами».

Глава V

Пивзавод давно закрылся

Стало ясно – навсегда..

А. Тонин

К тому моменту, как Сорокин устроился в контору, наши отношения с конторским начальством были довольно натянутыми. Последней каплей стал электросамовар, который перегорел (возможно, что и не по нашей вине).. Короче, 10 июня нас уволили, а отходные пообещали выплатить в обмен на работающий самовар. Запасной тэн к самовару был найден довольно быстро, но как впихать его в этот девайс? На помощь пришел гитарист Детектора Лажи, сумрачный гений всего, посредством чего получается усиление звука Рома Фионов по прозвищу «Неумоев». Отношения с паяльником у Неумоева складывались лучше, чем у нас с Гошкой, поэтому мы договорились с ним, что наутро придем к нему со своим самоваром.

Утром Гоша зашел за мной и сказал, что далеко ходить не надо и Неумоев уже ждет нас на скамейке перед моим подъездом. Как выяснилось, Неумоев вечером попал на выпускной к Саше Тонину и, как настоящие панки они пили спирт, к которому из закуски были только бабочки, поджаренные на зажигалке.. Грубо говоря, Неумоеву было хреново. Но Рома мужественно поддался на наши обещания пива после получения выходного пособия и повел нас в свою домашнюю «лабораторию». По дороге пиво таки было куплено и мыслительные процессы Неумоева на глазах начали двигаться в нужном направлении – за пять минут из пипетки, презерватива, фонендоскопа и таблетки сухого горючего была собрана паяльная лампа, которой мы в два счета распаяли несчастный самовар на запчасти. Дальше начались проблемы – немного подлечившись и подумав, Рома заметил, что обратно-то мы его спаять всё равно не сможем, так как на самоварном заводе существовали специальные паяльники, которые паяли медно-никелевым припоем при помощи кислоты. Пол дня было потеряно зазря. Но остановить молодых панков, жаждущих пива это уже не могло и начались поиски альтернативных решений. Как говорил несколько ранее гениальный поэт Винни-Пух «..и выход тут же мы нашли, точнее он нашелся сам». Сам – в смысле другой точно такой же самовар, благо за годы работы Горно-Алтайского самоварного завода его продукция проникла практически в каждый дом. Короче, к вечеру мы обменяли самовар на выходное пособие. Куда дальше? Конечно же в парк, на полянку.

Летом 1994 года полянка в парке напротив правительства стала местом рок-н-ролльной тусовки. В дупле старого дерева всегда лежала записная книжка и ручка, которые за неимением пейджеров и сотовых телефонов были единственной возможностью скоординировать свои действия с действиями шаратников. Например, приходишь в парк, достаешь книжечку, а там запись: «Были Бизон и Неумоев. Ушли на базу». Все, вопрос, куда податься решён – конечно же следом..

Репетиционных баз к тому моменту было две – в каморке за актовым залом ГАГУ и в подвале глубоко под землёй в старом корпусе ФМФ. И если подвальчиком на Физмате командовали серьезные ребята из Комплекса Неполноценности – Лёха «Смурной» Набутов, Андрей Деев, Рома Бавтута и Серёга «Терминатор» Табакаев, то за кандейку за сценой отвечал Неумоев. Детектор Лажи к тому моменту доживал свои последние дни и после того, как Тонин закончил учебу, выступили всего один раз с Солоховым на первой годовщине Университета с песней Nice, Nice, Very Nice. За день до этого мероприятия на сцене актового зала ГАГУ был выставлен какой-то серьезный аппарат и Неумоев сказал, что, в общем-то, можно договориться с вахтой и остаться в зале на ночь типа «посторожить такую дорогую аппаратуру», а заодно попробовать записать на ней что-нибудь. В итоге Stепень пролетела мимо записи, так как Сорокин не смог приехать и, дабы не прохлопать такую возможность, решили позаписывать Патти. К тому моменту Патти понесло от панка и психоделии в сторону реггей. От старого состава пока ещё оставался басист Майк Тинин. Да ещё Бой, который особо никогда не заморачивался на том с кем играть, что играть и потому играл со всеми и всё.. главное, чтобы нравилось и было прикольно. На данное действо пришел Бизон со своей скрипочкой. Короче с миру по нотке начал складываться новый состав МБР. В полном электричестве с ударными был записан только «Вавилон», после чего Бой ушел домой. В груде разнообразного артистического барахла были обнаружены довольно приличные бонги. Майк Тинин и я подстукивали на них Петру Юрьевичу, а Бизя поскрипывал на скрипочке. Запись вышла весьма психоделическая.

21 июня тусовка рещила поотмечать День рождения Вити Цоя в парке на полянке. Всё необходимое для праздника – две гитарки, рабочий барабан и ящик портвейна нашлось довольно быстро. Сели, повыпивали, попели Витины песни. В самый разгар действа к нашей дислокации подошли сотрудники милиции и, представившись, сообщили нам, что мы нарушаем общественный порядок. На наши доводы, что ведь «..День рождения Цоя» они нам порекомендовали покинуть пределы города:

-А это как?

-Проваливайте через мост на ГЭСе и делайте там Чё ХОТИТЕ!!

-Понятно..

Мы так и сделали и больше наш праздник не омрачало ничего. По дороге вся тусовка завалилась на руины сгоревшего зимой кинотеатра им. Горького. Поисписали стены логотипами своих групп, пофотались.. Не исключено, что у кого-то даже сохранились эти фотки.

В последних числах июня в актовом зале ГАГУ проводилось мероприятие по поводу Дня молодежи. В этот раз на правах институтских групп решено было задействовать братские команды - Stепень и Рыбу. Взаимопроникновение идей шло полным ходом и концерт вышел веселым – мы с Суховым пытались скакать по сцене, чего раньше за нами не замечалось, а Рыба вышли на сцену босиком и тоже повеселили публику. Помнится, кто-то даже снимал всё это веселье на камеру, но запись я не видел ни разу. И ещё - это был последний выход Майка Тинина с Рыбой. Больше Майк на сцену не выходил никогда и функции рыбного басиста взял на себя Бизон.

Однажды подошел Саша Тонин – наш идейный отец и поящая мать в одном лице и сказал, что на ГАПЭСе с Лёхой Трушниковым у них запланирована запись. Саша после окончания ГАГУ уезжал в родную деревню с мистическим названием Вавилон и хотел напоследок зафиксировать свой сольный материал. Среди песен, которые Саша записал в тот раз была и «Скорый поезд» - песня, которую он тогда посвятил Stепени. «Ну, она такая, в вашем стиле получилась..» Спасибо, Саша. Кассета с этим альбомом «Шаги» все эти годы была одним из главных сокровищ в моей фонотеке.

На какое-то время обязательным пунктом нашего ежедневного распорядка стали «поездки за фенечками». В школе №3 в это время проповедовали какие-то заезжие сектанты, которые после своих проповедей раздавали всем слушателям фенечки. Фенечки были аккуратные, заводские, в отличие от наших самодельных из бисера и поэтому всем хотелось такие же.. Самым активным посетителем этих сборищ стал Олежка «Собака» Брынцев – весьма колоритный персонаж нашей тусовки. С ним было весело «зарабатывать» мелочь в парке – обычно с ним вдвоем мы подходили к какой-нибудь скамеечке с сидящими на ней девушками, садились перед ними на асфальт и говорили: «Девушки, давайте мы вам споем (гитарка прилагалась в комплекте с асфальтом), а вы нам денях дадите..» Иногда мы даже исполняли «коронный» репертуар – «Всё идет по плану» и «Деклассированных элементов», но чаще девушки рады были сразу расстаться с мелочью, лишь бы мы побыстрее свалили куда-нибудь подальше.. Так вот, на Собаку снизошла однажды «благодать» и он решил поучаствовать смеху ради в обряде сектантского крещения. Под наше дружеское ржание и монотонный бубнеж проповедника его и окунули в Маймушку. Приколов было недели на две.. А однажды с ним же и с Неумоевым мы прикупили в ларьке у Алтайторга несколько вязанок булавок и увешались ими ну просто сплошь.. Так появилась фракция Булавочников псевдоразумных, реальноублюдченных, премерзопакостных.

Во второй половине июля я на две недели очутился в Питере – на родине советского панка и красной волны. Оттуда мной было привезено какое-то нереальное по тогдашним нашим меркам количество пластинок, кассет и книг, а также видеомагнитофон – как выяснилось, первый подобный аппарат в наших кругах.

Помимо мультиков и фильмов на нем можно было смотреть (это просто невероятно) музыкальное видео!! Началась эпоха массового смотрения всего подряд.

Пока меня не было в городе в ДК прошло мероприятие, которое планировали сделать регулярным и даже дали ему название «Рок по пятницам». Кто играл с кем на этом концерте никто из очевидцев уже не помнит, зато все помнят, что под конец сыграли Науменковскую «Белую ночь, белое тепло» - простейшую, как всё гениальное песню на двух аккордах. Однажды Игги Поп сказал: «Не знаешь, что играть – играй Louie Louie». Если перевести на наши реалии – когда мы не знали, что играть - мы играли песни группы Зоопарк. И это, в общем, стало одной из «добрых» традиций нашего сообщества той поры. Спустя пол-года даже была предпринята попытка организовать Вокально-инструментальную группировку им. Майка Науменко «Звероферма». Правда, дальше затяжных пьяных репетиций дело так и не пошло..

Глава VI

Я чего-то хотел, а теперь не хочу

Я куда-то летел, а теперь не лечу

М. Сорокин

В один прекрасный момент лето, как и всё хорошее, закончилось. Практически у всех музыкантов начался новый учебный год. В первых числах сентября нашему другу Ромке «Кече» Кречетову приспичило жениться и он позвал Steпень на правах друзей поиграть на свадьбе. Была, правда, одна сложность – наш Сухов был Кречетовским свидетелем и поэтому не мог играть с нами. Решено было позвать Ромку Неумоева, который хоть и подвис тогда в тенетах Паттиного растафарианства, никогда не отказывал нам в наших насущных просьбах. Не отказал и на этот раз.

С вечера мы завезли аппарат в Майму, где должно было происходить действо, а к обеду следующего дня подъехали чтобы его настроить. Ага.. настроили. Когда все подъехали к четырем часам с катаний мы были уже тоже ничего так себе и вместо вальса Мендельсона встретили молодых свежим Сорокинским рок-н-ролльчиком «Ночной сторож», написанным по итогам нашей службы в конторе.. Гоша вроде бы даже рванулся поиграть с нами, но накануне у него дико болели зубы, а единственное лекарство, которое он признавал в таких случаях – баралгин. Который он запивал водкой. Короче, nuff said. К тому моменту, когда закончился первый день банкета Гоша был уже в состоянии готовальни, с мыслительными процессами где-то между планктоном и тостером. Взвалив милого друга на плечи мы потащились ночевать к Кече. Второй день свадьбы тоже был неплох, правда, лично для меня он закончился тогда, когда на гитаре кончились струны. Да, бывает и так.

Где-то в двадцатых числах сентября мы съездили небольшой компанией к Кече в гости и по дороге домой Гошка сказал, что ему сказали, что Сорокин решил нас с ним отчислить из группы «за аморальное поведение и отсутствие тяги к совершенству». В принципе, упреки были справедливые. В тот момент мы с Гошей больше разговаривали о музыке, чем пытались что-то играть или писать. Но был обидный момент – мы ведь тоже стояли у истоков этой группы.. это наша группа. В общем, 26 сентября мы таки притянули Макса за лацканы цугундера и напрямую спросили - «Правда?»..Макс честно и ответил – «Правда. Но не говорю, потому что не хочу, чтобы вы уходили. Лучше все вместе подумаем над нашим поведением и сделаем выводы». Грубо говоря - дружба в первый и последний раз одержала верх над профессионализмом. Но тут выяснилось, что все уже в курсе, что Steпень распалась и мы решили немного поиграть в развод по..рок-н-роллльному. Как? Очень просто – это же гениальный способ напиться на рубль. Что мы и сделали во дворе Неумоевского дома. В какой-то момент решено было дойти хотя бы до парка, а чтобы не потеряться все связались друг с другом шнурочками и шарфиками. В парке, однако, все всё-равно потерялись. Помню, что мы с Жаком до последнего болтались связанные его шарфиком, а так как идти не могли, то от одной скамейки до другой ползли на четвереньках. Вот так-то – дырки на джинсах горно-алтайских панков были от переизбыточной силы тяжести, а не от следования модным тенденциям..

Хватило нас ровно на неделю. К тому моменту мы немного успокоились, взяли себя в руки и начали готовиться к концерту, который намечался на 7 октября (День брежневской конституции). Данное действо должно было продолжить традицию «сейшенов по пятницам». Правда, в этот раз была и конкретная цель – подзаработать денях для Рыбы, которую пригласили в Барнаул на Рок-Сессию (?). Перед этим Патти и его команда плюс Смурной записали в филармонии демо, которое и было отправлено в Барнаул для предварительного прослушивания организаторами. Запись получилась весьма достойная, даже несмотря на отсутствие полной ударной установки. Особо удачно, на мой взгляд, получился «Суицидный рок-н-ролл» - звучит он настолько архаично, что кажется, сейчас не Патти запоёт «..мой старый двухэтажный дом..», а, например, Бадди Холли или Джин Винсент «Be-Bop-A-Lula, She’s my Baby..»

Накануне концерта Петр Юрьевич по широте своей души сделал мне шикарный подарок – ботинки электрика (чуть повыше кочегарских, но ниже армейских, да ещё и со стальным подноском – мечта, а не ботинки). Я их таскал года два зимой и летом, пока у них совершенно не выкрошилась подошва. Когда меня спрашивали – где я такое нарыл, я обычно говорил, что случайно нашел:

-Иду, гляжу – ботинки у столба стоят. Подошел, а в них электрик насыпан.. Высыпал, надел и пошел дальше.

Что интересно – Бой в тот раз не играл с Рыбой, целиком сосредоточившись на Stепени. Рыба же в этот день просто вынесла всем мозг своим новым составом – в качестве ударника Патти позвал Шнурка, который будучи мультиинструменталистом, уже играл с Рыбой на гитаре на апрельском фестивале «Рок за колеса». Вторым сюрпризом стал новый гитарист Макс Гаев – скромный паренёк, учившийся на Истфаке на курс младше нас. Что именно сподвигло Макса, поклонника группы Наутилус Помпилиус, принять Паттино предложение – не может внятно объяснить и он сам. Ни одна из этических или эстетических установок Рыбы того периода не соответствовали его мировоззрению. Видимо, причины этого явления (пусть и недолгого), надо искать в своеобразной Паттиной харизме.

Перед концертом в ДК заглянул Виталик Ремович. Гошенька и Жак приспросились к Виталику «..есть чо?» У того, как всегда был с собой очередной «Подарок от Назарбаева», для потребления которого он и увел ребят за угол кафешки напротив ДК. Потом ребята долго хихикали и гнали, а когда мы зашли ко мне что-нибудь перекус Кирилл Захаров